В эту минуту зазвонил мой телефон. Он издавал странные булькающие звуки, и к тому времени, как я извлек его из рюкзака, уже затих. Экран потемнел. То ли батарейка села, то ли вода повредила микросхему — в любом случае теперь я отрезан от цивилизации.

Под хлюпанье в ботинках я устало тащился вверх по склону — благо, между деревьями была протоптана дорожка. Я размышлял о тех обломках, что теперь качались на волнах вдоль гряды камней, и о том, что скажу хозяину гавани по возвращении в Трист. Было бы не плохо вообще не показываться на глаза старику. Это подло, но так я сэкономил бы кучу денег. Адреса моего он не знал, а по одному только имени человека найти довольно трудно.

Выбравшись из подлеска, я очутился прямо перед домом. Выглядел он не совсем так, как я себе представлял. Не знаю, что я ожидал увидеть, может, старый деревенский коттедж, увитый плющом и розами. Передо мной же стояло бунгало из серого кирпича, явно построенное второпях. С одной стороны крыша была ниже, чем с другой, и ее остов будто слегка искривился. Невзирая на оригинальную архитектуру, у домика вовсе отсутствовало очарование, не было изюминки. Я подивился тому, как вообще одинокий человек может жить в таком неудобном доме, да еще и рискуя быть отрезанным от цивилизации по прихоти природы.

Я ступил на крыльцо, радуясь, что на меня больше не льется вода. Дверь была небольшая — как раз для одного человека. Вспомнив письмо Матера, я подумал, что это наверняка очередной чудак, экстравагантный отшельник, которому надоело одиночество, и он готов разговаривать с любым, кто его выслушает. На секунду я отчаялся, однако потом, принимая в расчет мое положение, решил, что стоит попробовать. Даже если Матер окажется сумасшедшим, я готов слушать его бессвязный бред, только бы очутиться в теплой и сухой комнате.

Вдруг у меня защипало палец на руке. Наверно, оцарапал о камень. Кожа покраснела, местами даже побагровела, из небольшого пореза сочилась кровь. Приложив палец к губам, я совершенно четко услышал чей-то вздох, и женский голос произнес: «Он здесь!»

Я замер, вслушиваясь в тишину, но больше голосов не было. Решив, что это телевизор или радио, я постучал. С крыши над крыльцом стекала вода.

Наконец дверь отворилась. Матер также не оправдал моих ожиданий — я рисовал в своем воображении утонченного, образованного человека, а передо мной стоял низенький лысеющий толстячок в поношенной одежде и погнутых очках в роговой оправе. По его виду можно было сказать, что с внешним миром он не в ладах, либо в его доме просто нет зеркал. Именно так я представлял себе недалеких людей, однако манеры Матера вскоре развеяли этот мой предрассудок.

— Мистер Ривз? — Он неуверенно улыбнулся.

— Да. А вы, должно быть, мистер Матер, — ответил я. С моих волос капала вода.

— Он самый, он самый! — Матер преобразился. — Прошу вас, проходите!

Толстяк провел меня в дом, быстро закрыв дверь, чтобы не запустить внутрь дождь и стужу.

— Вы даже не представляете, как я виноват, что заставил вас приехать в такую ужасную погоду. Добрались нормально? Без неприятностей, надеюсь?

— Ну, не совсем. Я… э… разбил лодку. Вдребезги.

— Боже мой, вы ранены?

— Да цел я, пару синяков, может, набил.

— Какой кошмар! — В его голосе слышалось и волнение, и любопытство.

— По-моему, я врезался в камни у берега.

— Тогда вам еще повезло, ведь вы могли погибнуть. А вода, наверно, ледяная.

— Не теплая, это точно. Но у меня все нормально, не переживайте, — заверил я. — Надо было узнать прогноз погоды прежде, чем ехать.

— Да, вам стоило это сделать. Однако всегда нужно помнить и о том, как непредсказуема бывает природа.

— М-м.

Я проследовал за хозяином в гостиную, немного стесняясь, что с моих брюк капает вода. В камине горел огонь, и я без всяких колебаний кинул сумку на пол и встал перед ним, наслаждаясь столь желанным теплом. Матер унес мою куртку и вернулся с деревянным стульчиком, который поставил рядом со мной.

— Прошу вас, садитесь. Вам надо обсохнуть. Дальше по коридору есть ванная. Может, вам лучше принять душ? А я пока просушу вашу одежду.

Я оценил его великодушие, но не хотел его обременять.

— Нет-нет, все в порядке. Правда. У меня только брюки промокли. Скоро они высохнут. Жаль, я не взял запасные.

— Вот оно как! Боюсь, мои вам не подойдут. Вы почти на фут выше меня. — Он сложил руки на груди, как бы извиняясь.

Я натянуто улыбнулся, но скоро тепло стало проникать под одежду, и тревога отступила.

— Ничего, такими темпами высохну совсем скоро.

— Искренне на это надеюсь! Как насчет горячего чая? — Он посмотрел в окно, когда яркая молния озарила небо.

— Да, с удовольствием, — ответил я. — И еще хотелось бы скорей услышать про вашего комара. Письмо меня заинтриговало.

Дождь над озером усиливался, время от времени грохотал гром.

— О, всему свое время, мистер Ривз, всему свое время! У меня есть пирог, и я могу сделать для вас сэндвичи. Вы, конечно, останетесь на ночь? Нельзя же ехать обратно в такой шторм!

— Нет… Мне бы не хотелось причинять вам такие неудобства. Кроме того, я договорился, что переночую в отеле «Голубые воды Роклин». Правда, у меня теперь нет лодки. Я бы не остался перед вами в долгу, если бы вы отвезли меня в Трист на своей.

— Вот как… — Матер будто расстроился. — Понятно. Вы, конечно, можете переночевать и там… И я был бы рад отвезти вас в город… Но ведь шторм усиливается, ему и конца-края не видно.

— Вы невероятно добры, я обязательно оплачу все расходы.

— Само собой, да только в такой шторм ехать опасно. Вы уже знаете по собственному опыту. — Языки пламени заплясали в линзах его очков. — Вы уверены, что с вами все в порядке?

— Разумеется, уверен. — Я успокаивающе улыбнулся. — Надо полагать… Если это действительно опасно… То есть мне бы не хотелось вас обременять…

— Отлично! Вот и чудесно! Я уже освободил для вас комнату на всякий случай. Так, может, перекусим?

— Было бы здорово, спасибо.

На минуту Матер отвлекся от нашей беседы. В камине что-то треснуло, и это вывело его из оцепенения.

— Ах да, сэндвичи! Ха-ха-ха! — воскликнул он и выскочил из комнаты.

Я выругался про себя, раздраженный сложившимся положением. Одно дело погостить у друга, и совсем другое — у незнакомого человека, тем более в таком уединенном месте.

Я внимательно осмотрел комнату. Помимо капризного света, который давал огонь в камине, единственным источником освещения была маленькая керосиновая лампа. Но, несмотря на темноту, я разглядел огромное количество книг на полках. То, что я сперва принял за плакаты или рисунки на стенах, оказалось при ближайшем рассмотрении бумажными силуэтами. Я пригляделся к тому, что висел над камином. У художника, несомненно, был талант: он мастерски вырезал из черной бумаги контур большой бабочки с тщательно прорисованными крыльями и длинными усиками. Работа была совершенной, вряд ли настоящая тень насекомого произвела большее впечатление. Я взглянул и на другие работы, но тут вернулся Матер с подносом в руках.