— Что? Воображение?.. А как же честность?

Дерек рассмеялся.

— Честность! Ну и болван же ты! Все, проваливай. Уйди с глаз моих.

— Уже ушел. Ах да, совсем забыл… — добавил я, возвращаясь. — Ты говорил о снимках… можно я прихвачу с собой Джину, если она не занята?

— Нет, нельзя. И не думай, будто я не знаю, что у тебя на уме.

— А что? Не понимаю…

— Да брось ты, я же не слепой! — воскликнул он, хитро улыбаясь. — Прости, сейчас я не могу ее освободить. Придется тебе самому фотографировать.

Он хихикнул, и я, недоумевая, вышел из кабинета. Кто еще знает о моих чувствах к Джине?

Смысла торчать в конторе до конца дня не было, так что я быстренько допечатал одну статью, позвонил на вокзал и узнал расписание поездов. Когда я уходил, Джина болтала по телефону. Она прошептала: «Удачи!». Жаль, что Джина не поедет со мной. По крайней мере составила бы компанию.

Стоя на автобусной остановке, я думал о том, что зря не поискал информацию о Гангской Красной в Интернете. С другой стороны, Матер мог предоставить мне гораздо больше сведений, раз уж он обладатель столь уникальной особи.

Вернувшись домой, я сложил свои рабочие инструменты (блокноты, диктофон и прочие полезные вещи, вроде МРЗ-плеера и камеры «Никон») в рюкзак, спустился в метро и сел на поезд до Юстона.

На вокзале, как всегда, было людно и шумно. Чтобы приобрести билет до Уиндермира, откуда шел поезд на Трист, я проторчал в очереди добрых двадцать минут. Затем купил пару сэндвичей, сок и книжку в дорогу. К тому времени как поезд наконец прибыл, опоздав при этом почти на полчаса, я уже здорово разозлился и искренне надеялся, что больше задержек в пути не будет.

Вскоре поезд с грохотом мчал меня по сельской местности, что к северу от Лондона. Большинство пассажиров ехали в Уиндермир по работе, но было и несколько семей, выбравшихся на отдых. Картину дополняла парочка подростков. Я принялся за чтение книги, почти не заметив, как остались позади Уотфорд, Мильтон Кейнс и Регби. Еще полчаса мы ехали без всяких происшествий, но после Нунитона пропало электричество, и мы стояли целых полчаса. Я уже всерьез сомневался, что поспею на последний поезд из Уиндермира в Лондон. Конечно, это не конец света, но все же… Я убрал книгу и стал смотреть в окно на бесконечные поля, реки и дороги, случайные городки и фермы.

Наконец я уснул, убаюканный ритмичным стуком колес. Когда проснулся, мы уже подъезжали к Престону. Еще час я слушал музыку, а затем, в половине четвертого, мы прибыли в Уиндермир. Я довольно быстро пересел на поезд до Триста, и попытался вспомнить все, что знаю о комарах. Знал я удручающе мало.

По мере того как поезд приближался к Тристу, в обшарпанном вагоне становилось все меньше пассажиров, и вскоре моим единственным спутником оказался какой-то старик. Я вышел на платформу, поразившись резкому похолоданию — точно зима не вытерпела и явилась на три месяца раньше.

Прямо над моей головой висел огромный серый вал облаков, который и не думал двигаться с места. Я заскочил в кассу, чтобы узнать, как добраться до гавани. Женщина за стеклом спросила меня, собираюсь ли я на озеро, и я ответил, что так и есть. Она странно на меня посмотрела.

— Правда? Что ж, вы выбрали для этого не самый удачный день, молодой человек. Вот-вот пойдет дождь. Да и темнеет уже. — Она выглянула в окно.

Я тоже посмотрел в окно.

— Да. Такой уж я везунчик. Кстати, а когда будет последний поезд до Уиндермира?

— Последний… — сказала она, листая журнал, — отходит в девять ноль семь вечера.

Я посмотрел на часы. Половина пятого. Время, как и погода, было настроено против меня. А еще оставалось уладить кое-какие дела. Едва ли я успею на последний поезд с готовой статьей. Да и поезд из Уиндермира в Юстон отходит раньше, так что в Лондон этим вечером я точно не попаду.

— А вы случайно не знаете, где здесь можно снять недорогой номер на ночь?

— Зайдите в «Роклин», он выше по улице.

— Простите, я не расслышал название.

— «Голубые воды Роклин». Хозяйка — бывшая актриса, так она говорит. Приятная женщина. В это время года у нее наверняка есть свободные комнаты.

— Отлично. Большое спасибо.

Я немного постоял на улице у вокзала. Холодало, и в небе собирались черные тучи. Воздух пах дождем. Посмотрев налево, я увидел само озеро — его трудно было не заметить. Дорога проходила мимо магазинов и домов, вдоль берега. Кассир не сказала мне, где гавань, но в этом не было необходимости: у подножия холма я разглядел деревянные мостки, а рядом, в воде, несколько лодок.

На главной улице города мне повстречалось всего несколько человек. Где-то вдалеке лаяла собака, других признаков жизни я не обнаружил. Магазинчики были старые, наполовину развалившиеся. Они создавали атмосферу какой-то вялости и равнодушия. Над обувной лавкой висела потрепанная вывеска: «Руины». Какое точное название.

Справа от меня, на вершине холма, я увидел большое здание с крупной вывеской:

ГОСТИНИЦА «ГОЛУБЫЕ ВОДЫ РОКЛИН».

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Войдя внутрь, я подошел к регистрационной стойке и заговорил с хозяйкой — пожилой худощавой женщиной невысокого роста в светлом парике и весьма экстравагантном одеянии.

— Здравствуйте, молодой человек! Меня зовут Энни Роклин, рада с вами познакомиться. — Чересчур дружеское приветствие меня насторожило, как и огромное количество косметики на ее лице. — Итак, чем могу быть полезна? Все наши комнаты в прекрасном состоянии…

— Могу я снять номер только на ночь? Я приехал к одному человеку на озере.

— Разумеется! Вам повезло, у нас есть свободные номера. А… простите, вы сказали, на озере? — Ее улыбка слегка померкла.

— Да, я журналист, — ответил я, пытаясь произвести на нее впечатление. — Приехал к мистеру Матеру. Он живет на острове. Вы с ним знакомы?

— Не лично. Да и никто здесь не знаком с ним лично. Он редко выбирается в город. — Женщина наклонилась ко мне и заговорщицки прошептала: — Мистер Матер нелюдим, если вы понимаете, о чем я.

— Понимаю. Скажите, мне нужно зарегистрироваться сейчас, или можно сделать это позже? Меня не будет пару часов.

— Дверь я запираю в полдвенадцатого. Но если задержитесь, просто постучите. Я не ложусь спать так рано. Всегда была скорее совой, чем жаворонком. — Женщина улыбнулась, и на толстом слое губной помады сверкнул блик от настольной лампы.

— Хорошо. Большое спасибо.

Я направился к выходу, когда Энни Роклин окликнула меня.

— Вы ведь из Лондона? Я не говорила, что играла в одном из театров Уэст-Энда?

— Неужели? — спросил я лишь затем, чтобы не показаться ей невежливым. — Может, я слышал о каком-нибудь спектакле с вашим участием?

— «Слишком женатый таксист».