Девушка не перебивала, давая возможность ей выговориться и снять стресс. Странным показалось другое: она не ожидала, что в центре Германии столкнётся с циничным нападением на людей с применением холодного оружия. Хотя, уголовников и наркоманов в любой стране достаточно.

Незнакомка, назвавшись Юфрозиной и венгерской подданной, ехала к своему жениху, который должен был её встретить в условленном месте. На рассвете на обоз напали, и Наташа вызволила её из рук одного из бандитов.

— Ponyatno, — вздохнула девушка, переходя на английский язык: — Что собираешься делать?

Женщина прислушивалась к её говору. Оно и понятно: чтобы хорошо друг друга понимать, требуется время. Английский язык венгерки был засорён непонятными словами, скорее всего местного диалекта. Как ни странно, с большим трудом, но они понимали друг друга.

— Мне нужно вернуться назад и посмотреть, что там происходит. — Юфрозина высокомерно вздёрнула бровь.

Наташа испытующе смотрела на собеседницу:

— А не боишься, что опять схватят и на этот раз убьют?

Та поджала губы:

— Нужно вернуться. Там мои люди и обоз.

— Иди, раз очень нужно. — Девушка равнодушно махнула рукой предположительно в сторону лагеря. Она ни за что не вернётся к бандитам!

— Ты не пойдёшь со мной? — Женщина смерила Наташу удивлённым взглядом. — Меня встретит жених и отобьёт обоз. Там моё приданое.

— Пока появится твой жених, бандиты успеют тебя изнасиловать, убить и закопать, — хмыкнула она. — Не разумнее ли немного подождать? Пока он не объявится?

Юфрозина прикусила губу, вставая и отряхивая платье:

— Идём, хотя бы посмотрим, что там происходит. — Направилась вдоль поваленного дерева.

Наташа нехотя поднялась. Она мечтала о встрече с людьми. С ними можно добраться до ближайшего города или телефона. Конечно, в данном случае лучше подождать пару часов, но спасённая ею женщина думала иначе.

Лагерь располагался вдоль дороги.

В ряд стояли телеги с укрытыми мешковиной сундуками и плотно перевязанными тюками. Возле них находились выпряженные лошади с хрептугами (мешки с овсом), надетыми на их головы. Вокруг сновали здоровые обросшие мужики в грубых холщовых рубахах по колено, таких же штанах, зауженных книзу, тапках на босу ногу или вовсе без них. Вооружённые мечами или топорами с длинной рукоятью, переговариваясь между собой и временами посмеиваясь, они неторопливо укладывали в телеги награбленное.

Наташа с Юфрозиной, потихоньку, от дерева к дереву, от кустика к кустику, подобрались ближе.

Девушку удивило наличие телег с лошадьми. Почему не машины? Так было бы быстрее и безопаснее. Оружие: мечи, топоры, кинжалы… Они не могут быть настоящими. Густые заросли мешали рассмотреть подробности. Однако с места, где притаились беглянки, лагерь кое-как просматривался.

Наташа, трясясь от страха, зажав рот руками, удерживая готовый вырваться вопль, слезящимися глазами смотрела на дюжину мёртвых мужчин, лежащих вдоль дороги. Убитая женщина покоилась возле небольшой невзрачной кареты, рядом с которой валялась отломанная дверца.

Одно дело, когда смерть видишь по телевизору или читаешь о подобном в книге. Совсем другое, когда она рядом, ты слышишь её ледяную поступь, вдыхаешь приторный запах крови, смотришь на тела в неестественных позах, с застывшими взглядами и зияющими кровавыми ранами.

Бандиты мародёрничали. Неторопливо присаживались к мёртвым телам, снимая с них ремни с оружием, добротную одежду и обувь, сваливая в кучу рядом.

Девушка хорошо видела лицо убитой женщины. Открытые глаза удивлённо смотрели в небо. На ней такое же платье, как на Юфрозине. Невысокая, лет пятидесяти, с глубокой раной на голове. Серый платок, пропитанный кровью, сбился набок.

Закружилась голова, подступила тошнота. Глянув на венгерку, присевшую рядом, удивилась не тому, что та была бледна и неистово крестилась, шепча молитву, а как она это делала. Её молитва не походила ни на молитву православных, ни католиков и, уж тем более, не протестантов. Это было что-то непонятное, непередаваемое словами.

Не сговариваясь, Наташа и Юфрозина на четвереньках пятились назад.

У девушки усилились позывы тошноты. Неожиданно спина напоролась на что-то острое. Сердце ухнуло вниз, горячая волна прокатилась по телу, дышать стало нечем.

Позади них стояли два высоких воина в одежде, заметно отличающейся от остальных. Тяжёлые с виду мечи они держали непринуждённо, словно игрушечные. Переглянувшись, они ухмыльнулись. Схватив женщин за одежду, дёрнули их вверх, ставя на ноги.

У Наташи всё поплыло перед глазами. Упасть ей не дали. Перехватив за руку, развернули, подталкивая в спину, направляя в лагерь.

Юфрозина холодными пальцами цеплялась за её руку, беззвучно шевеля посиневшими губами слова молитвы.

Их появление в обозе вызвало разлад в работе. Два десятка пар глаз уставились в сторону пленниц.

Один из бандитов, выделяясь роскошью в одежде и могучим телосложением, отошёл от груды с оружием. Положив в телегу выбранный меч, почёсывая неопрятную всклокоченную бороду, направился к женщинам. Скользнув взором по венгерке, с интересом уставился на Наташу, рассматривая её особенно тщательно.

Она, опустив глаза, холодея от ужаса, едва дышала. По его поведению поняла: перед ней главный отморозок. Сколько ему лет — тридцать? Пятьдесят? — понять трудно. Заросшее лицо, длинные сальные волосы, пронзительные, злые, карие глаза.

Мужчина, ухватившись пальцами за её подбородок, поднял лицо.

Встретившись с ним взглядом, девушка замерла.

Схватив её за плечо и, что-то удивлённо крикнув, он притянул пленницу к себе.

Дёрнувшись назад, застонала Юфрозина. Её толкнули, возвращая на место.

Недобро, криво ухмыльнувшись, бородач что-то сказал двум воинам, стоящим рядом, и подтолкнул Наташу в сторону леса.

Она рванулась в попытке к бегству, но мужчина с неожиданной ловкостью успел схватить её за руку. Девушка кулем осела на землю.

Бандит недовольно буркнул, перехватил её за талию, с лёгкостью оторвал от земли, прижал к себе и продолжил путь.

Наташа билась в его руках, как пойманная птица.

«Главный» шипел и громко гундосил что-то, похожее на угрозу. Отойдя недалеко, с размаху кинул пленницу на сырую от росы землю.

От удара спиной о выступающий из земли корень, у девушки перед глазами заходили волнами тёмные круги.

Мужчина уселся на её бедра, лишая подвижности. Прижав к земле, ковырялся с завязками на своих штанах.

— Svoloch;! Kozyol! — кричала Наташа, колотя его руками, куда могла достать, царапала, не чувствуя боли в пальцах. Мысль, что это конец, вызывала тошноту.

Рубашка мешала бугаю, и он затолкнул её подол под ремень.