– Ален! Ну что за глупости! Я же традиционной ориентации, а Петруха – он просто мой старинный приятель! Мы все пять лет учебы в институте дружили с ним, в одной общаговской комнате тусовались! Можно сказать, ели из одной тарелки! В общем, что называется, однокашники! Настоящие!

– Значит, так! Слушай сюда, однокашник хренов! – убийственным тоном призвала его Алена. – Чтобы духу твоего возле меня через минуту не было, ясно? И не вздумай со мной консультироваться насчет той программы, которую нам вчера установили! Шиш ты от меня чего услышишь, понял?!

Любимов тяжко вздохнул и ответил:

– Понял, не дурак... Только ты все напрасно... Право, зря... И халатик на тебе вчера был классный, и это... курица хорошо пахла... И торт я купил самый дорогой! И шампанское, между прочим, тоже! А уж о цветах я и не говорю!

– Проваливай, Стасяра! Думаю, не обеднеешь! – гневно бросила ему Алена и отвернулась к компьютеру.

Стасик еще раз вздохнул и «провалил».

Уже во время утреннего разговора со Стасярой Алена чувствовала ломоту во всем теле. Через час она заметила, что поминутно трет глаза, в которые будто кто-то сыпанул песку. Кроме того, ее жутко тянуло в сон. Она отнесла странности, происходящие с организмом, на счет передозировки маминого снотворного и изо всех сил старалась держаться огурцом. Кто ее заставлял пить две таблетки? Никто! Значит, нечего демонстрировать окружающим свое неприличное недомогание.

К концу рабочего дня Алена поняла, что самым вульгарным образом заболела. Во рту сделалось сухо и горько, из носа потекло, щеки разгорелись ярким пламенем, а плечи между тем сотрясало от озноба. Хорошо, что была пятница. За выходные она постарается прийти в себя.

После работы Алена зашла в аптеку, купила аспирина с витамином С, средство от насморка и весь оставшийся путь до дома мечтала только о том, чтобы побыстрей лечь в постель и уснуть. Сегодня ей не понадобится снотворное. И как она умудрилась простудиться в такую жару? Хотя... неудивительно. Везде проветривают, кругом сквозняки. Вот она, Алена, сейчас ехала в автобусе, так в нем были открыты не только все окна, но и верхние аварийные люки. Простужайтесь, господа пассажиры! Болейте на здоровье! Не жалко!

На лестничной площадке совершенно измученная Алена поняла, что заснуть в ближайшее время вряд ли удастся. Откуда-то неслись громкая музыка и заливистый женский смех. Алена прикинула, у кого из соседей могла быть тусовка, и решила, что звуки раздаются из квартиры снизу, где такую же однокомнатную квартиру, как у нее, снимают вскладчину две студентки. Наверняка празднуют благополучное окончание летней сессии. Конец экзаменов – это, конечно, дело святое, но у Алены так ломит виски...

Войдя в квартиру и еще раз хорошенечко прислушавшись, она поняла, что музыка, женский визг и громогласный мужской хохот доносятся не снизу, а сверху. От него... От мерзавца, недомерка и мозгляка! Да как к нему могут ходить в гости какие-то женщины, когда на него и смотреть-то противно: маленький, худосочный, чернявенький, вдобавок вечно небритый и в отвратительной черной майке... Мальчикообразный мужчина. Мужеподобный юноша... Фу-у-у... Что за чушь лезет в голову...

Алена прошла на кухню, налила в стакан воды из чайника и положила в рот таблетку аспирина. От взрыва хохота гостей соседа сверху таблетка встала у нее поперек горла. Алена закашлялась. Аспирин вылетел у нее изо рта и угодил обратно в сумку, из которой минуту назад был вынут. Нет! Это уже ни на что не похоже! Это же форменное издевательство! У нее температура, а они... Нашли тоже время! И какой-то ведь праздник откопали, когда у всей страны никакого праздника и в помине нет!

Алена сунулась в сумку за сгинувшей в ней таблеткой, но почему-то там ее так и не обнаружила. Пришлось выдавить из упаковки вторую таблетку прямо в рот. Она протянула руку к сушилке за чашкой и с гадливостью отдернула руку. По дверце сушилки ползли горючие слезы. Алена подняла голову вверх. На потолке опять расплылось отвратительное пятно, покрытое не менее отвратительными и вполне созревшими каплями. Время от времени капли без всякой последовательности срывались вниз и попадали аккурат на дверцу чуть приоткрытой сушилки для посуды. Алене показалось, что температура у нее подскочила градусов до сорока. Она смачно выплюнула в мойку подтаявшую во рту кислую таблетку аспирина и бросилась из квартиры. К ее счастью, прямо против дверей остановился лифт, и Алене, которая тут же шмыгнула в кабину, не пришлось бежать вверх по ступеням на слабеющих с каждой минутой ногах. То, что в лифте осталась авоська с продуктами соседки Антонины Прокофьевны, ее нисколько не смутило. Подумаешь, авоська... Тут жизнь летит ко всем чертям!

На жуткий перезвон, который она устроила своему соседу, дверь открыл совершенно посторонний мужчина с высоким стаканом в руках. Он вопросительно уставился на Алену.

– Мне бы этого... как его... – пробормотала она, судорожно вспоминая фамилию того, которого она про себя чаще всего звала недомерком или иногда, смотря по обстоятельствам, мозгляком. Фамилия не вспоминалась.

– Ну и кого же вам, красавица? – спросил мужчина и сделал из своего стакана хороший глоток.

Алена по-детски шмыгнула текущим носом и продолжила бормотание:

– Ну... этого... а-а-а... кажется, Петруху... да... Петра, значит...

– Так бы и сказали, – отозвался человек со стаканом и зычно крикнул в комнату, из которой раздавался очень громкий и очень пьяный разговор: – Пе-е-етька!!! Петру-у-уха! Тут к тебе пришли-и-и!

Мужчина посторонился, приглашая Алену пройти, но она сделала рукой протестующий жест. В логово врага – ни ногой!

Через пару минут из комнаты вышли два Петрухи, как показалось Алене, которую уже слегка пошатывало от растекающегося по всем членам жара.

– Вы... вы совершенно... обнаглели... – заявила она на всякий случай обоим Петрухам сразу. – Устроили тут... оргию... на весь дом... прямо стыдно, честное слово...

– Чего это мне стыдиться? – удивился один из Петрух. – У меня сегодня сдача объекта была! Удачная, между прочим! Имею право праздновать! – Он взглянул на наручные часы и добавил: – Сейчас и не поздно еще! Время еще детское!

– Вы... Вы... – Алена с трудом фокусировалась на том Петрухе, который с ней разговаривал, – никакого права не имеете...

– Почему это?

– Да потому что вам... – Она, опять-таки на всякий случай, ткнула пальцем сначала в одного Петруху, потом в другого, а затем для верности и в мужчину со стаканом. – Вам надо деньги не на пьянки пускать, а это... того... копить...

– Да ну?

– Не может быть! – одновременно восхитились двое мужчин, а третий самым издевательским тоном спросил:

– Это на что же?

– На новые трубы и новую сантехнику! – как могла громко выпалила Алена и очень пожалела об этом. В затылке что-то щелкнуло и противно заныло.

Щелчки в Аленином затылке не произвели на ни одного из Петрух никакого впечатления. Один из них подбоченился и, гордо задрав вверх невыразительный подбородок, программно заявил: