Один из мальчишек приставил ладони к ушам и яростно шевелил пальцами, пугая прохожих.

— У-у-у! — завывал он. — Мы — мутанты! Спасайся, кто может!

Его товарищи оглушительно заржали.

В следующем квартале Джек прошел мимо уличного торговца, продающего издевательские шляпы.

— Эй! — последовал незамедлительный оклик. — Подходите, не стесняйтесь. Не нужно быть джокером, чтобы стать как джокер. Сегодня вы можете почувствовать себя джокером. Не хотите?

Джек молча покачал головой, почесал тыльную сторону ладони и зашагал дальше.

— Эй! — Торговец увидел еще одного потенциального покупателя. — Станьте джокером на один день! А завтра снова вернетесь к прежнему облику.

Джек покачал головой. Непонятно, что лучше — весь день ходить с испорченным настроением или порвать глотку этому торговцу? Он взглянул на часы. Без пяти семь. Он упустит автобус. Жизнь торговца на некоторое время была вне опасности.

Из промозглого серого сумрака манхэттенского утра выступило монументальное темное здание Портовой администрации. Миг спустя Джек заметил, что людской поток не выливается в здание, а скорее выливается из него. Эта картина напомнила ему квартиру на авеню А после того, как специалисты из дезинсекционной фирмы взорвали там свои химические бомбы, телами тараканов были усеяны все входы и выходы.

Он пробился к главному входу, отмахиваясь от назойливых приставал, которые предлагали ему то такси, то проводить до автобуса. Витрины большинства магазинчиков внутри самого здания были закрыты ставнями и темны, но в закусочных от посетителей не было отбоя.

Джек снова взглянул на часы. 7:02. В обычный день он непременно остановился бы, чтобы полюбоваться гигантской движущейся скульптурой «Карусель на 42-й улице» — стеклянным кубом, заключающим в себе чудесное музыкальное изобретение Руба Гольдберга, — но сейчас на это не было времени — и это еще слабо сказано.

Он взглянул на табло прибытий. Автобус из Батон-Руж прибывал к выходу тремя этажами выше. Merde! Эскалаторы не работали. Большинство пешеходов спускалось вниз, а Джек помчался по металлической лестнице вверх. Чувствовал он себя как лосось, пытавшийся пробраться по реке вверх по течению к месту нереста.

Лишь тоненький ручеек в этой человеческой лавине напоминал обычных путешественников, которые приезжают на Манхэттен на автобусах. Большинство выглядели как туристы — неужели на этот праздник действительно понаехало столько народу? — или джокеры. Джек с некоторым злорадством отметил, что узкие лестницы вынуждали натуралов двигаться бок о бок с джокерами.

Потом кто-то больно ткнул ему локтем в бок, и эти размышления пришлось прервать. Когда он добрался до третьего уровня и выбрался из толпы желающих спуститься вниз, то чувствовал себя так, как будто только что бегом взбежал по лестнице, ведущей к венцу статуи Свободы.

Кто-то опять двинул его — уже по спине.

— Смотри, куда прешь, придурок, — бросил он без злобы, даже не взглянув на обидчика.

Наконец ему удалось найти зал, примыкавший к нужному входу. В достаточно просторном помещении яблоку было негде упасть. Складывалось такое впечатление, будто прибыло сразу с полдюжины автобусов, и все пассажиры одновременно бросились выходить. Он нырнул в эту толкучку и двинулся ко входу. Дорогу ему перерезали с десяток монахинь, и он остановился, пропуская их. Здоровенный джокер с грубой кожей и отчетливо заметными клыками, торчащими из-под верхней губы, попытался вклиниться между ними.

— Эй, пошевеливайтесь, пингвины! — прикрикнул он.

Еще один джокер с огромными карими глазами, как у больного щенка, и похожими на стигматы ранами на руках, возмущенно вопил. Перебранка грозила вот-вот перерасти в нечто большее. Разумеется, вокруг немедленно образовалось плотное кольцо зевак.

Джек попытался обойти толчею и тут же наткнулся на явного натурала, который толкнул его в ответ.

— Прошу прощения!

Натурал был шести с гаком футов роста и соответствующего сложения.

— А ну, отвали.

И в эту минуту Джек понял: это она, Корделия! — хотя не видел племянницу ни разу в жизни.

На прошлое Рождество Элуэтта присылала фотографии дочери, но на снимках она не была и вполовину так хороша, как в жизни. Перед Джеком стояла его сестра, только на три десятка лет моложе. На девушке были джинсы и блекло-малиновая трикотажная рубаха с ядовито-желтой надписью «Железный Джаггер». Джеку было знакомо это имя, хотя он не особенно интересовался рок-музыкой. Кроме того, он различил какой-то узор из молний, меча и чего-то вроде свастики.

От девушки его отделяли десять ярдов и плотный поток прибывших пассажиров. В одной руке она держала потертый чемодан в цветочек, в другой — кожаную сумочку. Высокий и стройный дорого одетый латиноамериканец пытался помочь ей поднести чемодан. Джек незамедлительно ощутил острый приступ подозрительности — впрочем, подобное чувство вызвал бы любой услужливый незнакомец в пурпурном костюме в тонкую полоску, широкополой фетровой шляпе и подбитом мехом плаще. Мех походил на шкуру детеныша гренландского тюленя.

— Эй! — окликнул племянницу Джек. — Корделия! Я здесь! Это я, Джек!

Ему казалось, будто он видит все происходящее по телевизору или смотрит в перевернутый бинокль. Девушка явно его не слышала. Как же привлечь к себе ее внимание? Ревели, набирая обороты, двигатели автобусов, голоса пассажиров сливались в невнятный гул — ему не перекричать этот шум.

Мужчина подхватил ее чемодан. Корделия улыбнулась. Незнакомец взял ее под локоть и повел к ближайшему выходу.

— Нееет!!!

Его крик был таким громким, что обернулась даже Корделия. На ее личике промелькнуло озадаченное выражение, потом провожатый потянул ее вперед, и она пошла дальше.

Джек вполголоса выругался и начал пробиваться в зал ожидания, расталкивая и расшвыривая тех, кто попадался ему на пути. Монахини, джокеры, панки, попрошайки — ему было все равно. По крайней мере до тех пор, пока он не уткнулся в тушу джокера, который формой тела, да и массой тоже больше всего напоминал «жука».

— Спешишь куда-нибудь? — осведомилось живое подобие «фольксвагена».

— Да, — ответил Джек, пытаясь проскользнуть мимо.

— Я приехал сюда из Санта-Фе. У нас все говорят, что здесь живут одни грубияны.

Ручища размером с хороший тостер сгребла Джека за лацканы рубахи. Зловонное дыхание джокера наводило на мысли об общественном туалете после наплыва посетителей.

— Прошу прощения, — извинился Джек, — Послушайте, мне нужно догнать мою племянницу, пока ее не увел один скользкий тип.

Джокер пробуравил его долгим взглядом сверху вниз.

— А, понимаю, — сказал он. — Совсем как по телевизору, да?

Он отпустил Джека, и тот обежал его, словно гору.

Корделии нигде не было. Франтоватый латиноамериканец, который провожал ее, тоже как сквозь землю провалился. Джек подбежал к выходу, через который должна была выйти эта парочка. Его глазам предстали сотни людей — главным образом затылки, — но никого, похожего на его племянницу.