время боли – хуже молиться и готовиться к смерти, чем без нее. Читал W[orld's] A[dvance] T[hought] и Univ[ersal] Republic[55]. Созревает в мире новое миросозерцание и движение и как будто от меня требуется участие, провозглашение его. Точно я только для этого нарочно сделан тем, что я есмь с моей репутацией – сделан колоколом.

Отче, помоги мне. Если такова воля Твоя, буду делать.

Дневник, 27 апреля 1889 г., Москва, т. 50, стр. 75.

У Дьякова[56] посидел. Дома толпа праздная, жрущая и притворяющаяся. И все хорошие люди. И всем мучительно. Как разрушить? Кто разрушит? Много молился, чтоб Бог отец помог мне избавиться от соблазна.

Дневник, 29 апреля 1889 г., Москва, т. 50 стр. 76.

Думал: в Учении XII Апостолов сказано: одних обличай, за других молись, а 3-х люби больше души своей. По моему надо так: одним, сострадая, помогай, других, молясь за них, обличай, третьих люби больше души своей.

Дневник, 1 мая 1889 г., Москва, т. 50, стр. 78.

Сейчас заходил Сережа[57] проститься. Так грустно, что я далек с ним. А его надо обличать, молясь за него. Прости меня.

Дневник, 6 мая 1889 г., Тула, т. 50, стр. 79.

Постыдный спор с учителем[58] у Раевских[59]. Все от того, что без молитвы – без мысли о воле Бога, начал говорить. Да, все, все надо делать с молитвой. Как и говорили старцы, только не с словесной молитвой, а с мыслью о Боге и его воле.

Дневник, 15 мая, 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 82.

Писал об искусстве. Все в заколдованном кругу верчусь. Прошелся… Научи меня, Господи. Да где помогать, когда сам плох. Мне помоги или вместе, друг через друга. То самое, что и делается. После обеда убрал вещи, сходил на Козловку[60]. Так славно почитал Евангелие в кругу мужиков.

Дневник, 19 мая 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 83.

Устал очень. Я стал ослабевать в служении Богу. Помоги мне, Отец. С Машей[61] шел, говорил твердо, радостно. Имея такого друга, я смею еще жаловаться.

Дневник, 5 июня 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 91.

Да, во все покои добрые двери отворяются внутрь. Наружу отворяются с размаху двери в бучило. – Я плох очень. Отче, помоги мне! Так ничего и не делал.

Дневник, 6 июня 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 92.

Проводил юношу. Он добрый. Я говорил ему слишком много, надо бы формулировать, что и что ему нужно. Надо бы так: 1) Понимать свою жизнь только как служение, и потому, не заботясь о своих силах, об уменьшении или увеличении их, служить теми силами, какие есть. Это раз. 2) молиться – Отче наш, т. е. чаще становиться в условия, где нет заботы о людях, а только о Боге; и 3) (пустяки) уменьшать требования от жизни – не было чтоб прислуги, не проживать денег – та же прислуга.

Дневник, 18 июня 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 97.

Утром записал мысли об Отче наш. Написал их Черткову[62].

Дневник, 20 июня 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 98.

Встал в 6 и пошел пахать. Очень приятно. Торопился, чтобы вернуться во время и к завтраку, и к обеду, но не миновал злобы. О, Господи, помоги мне любить, обличать любя и молясь.

Дневник, 16 июля 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 107–108.

Взялся было за работу, Крейцерову Сонату, не идет. Спать тоже не мог: все думал. Как бы надо поступить? И все не то. Надо думать только о нынешнем часе, чтобы исполнить волю пославшего. Молился, и молитва уяснила. Да, жить, исполняя без конца, без цели, а только по указанному Им направлению. Думал: какое удивительное дело – неуважение детей к родителям и старшим во всех сословиях, повальное! Это важный признак времени; уважение и повиновение из-за страха кончилось, отжило, выступила свобода. И на свободе должно вырасти любовное отношение, включающее в себя все то, что давал страх, но без страха. Так у меня с одной Машей. Боюсь говорить и писать это. Чтобы не сглазить, т. е. не разочароваться…

После обеда сидел дома, пришли 5 гимназистов[63], я поговорил с ними недостаточно серьезно… Ходил и думал о молитве, как надо молиться. Лег поздно.

Дневник, 30 июля 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 115.

Встал позднее. Ходил купаться. Думал: довольно неготовому первых слов молитвы Отче наш, именно: Отче наш иже еси на небеси, да святится имя твое – т. е. сознание того, что свята одна любвь. Это не даром первое прошение: это первое условие божеской жизни. Прежде надо помнить, знать, что свята одна любовь, а потом, уж будучи пропитанным любовью, можно желать пришествия Царства Божия. Только любовью, только любовно можно достигать Царства Божия. Это все равно, что прежде всего надо наточить косу, а потом уж косить. Как я это горьким опытом узнал. Царство Божие не придет, не придет, если не достигать его любовью.

Дневник, 18 августа 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 123.

Ходил один за грибами. Молился. Хорошо было на душе.

Дневник, 29 августа 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 130.

Если я знаю несомненно, что мне хорошо и все придут, рано или поздно, туда, где я, и вижу, что люди идут прочь туда, где им дурно и будет хуже, как я могу сердиться на них? Одно, что я могу – жалеть. Научи меня, Отец, поступать, как ты: жалеть, делать и ждать. Пришел домой и то, что так ясно и радостно казалось в мыслях, оказалось трудно. Я прилег. Соня пришла и говорит: как мне скучно! Жалко ее, жалко.

Дневник, 4 сентября 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 134.

Помоги Бог до отъезда[64] хорошо вести себя – не отчаиваться, а делать любя и ждать, не тревожась.

Дневник, 11 ноября 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 177.

Утром ходил гулять. Молился и думал: Мое недовольство жизнью от того, что я забываю, что я не хозяин, а работник. Чтоб мне было хорошо, мне надо исполнять волю хозяина.

Дневник, 1 декабря 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 186–187.

Вижу, разумом вижу, что это так, что нет другой жизни, кроме любви, но не могу вызвать её в себе. Не могу ее вызвать, но зато ненависть,