Ранулф поглядел в серое, затянутое тучами небо. Он уже давно не юноша, но сегодня те годы словно никогда и не существовали.

– Сидишь здесь один, когда в зале ожидает настоящий пир? Клянусь, я никогда еще не был так голоден. Мы ничего не ели с утра!

Ранулф повернулся к Корбету, одному из «черной стражи»:

– Боюсь, я совсем о вас забыл.

Он выпрямился, оказавшись дюйма на два выше Корбета. Недаром говорили, что хотя Корбетсильный и красивый рыцарь, все же граф затмевает его одним своим властным видом.

– Конечно, это не Мальвуазен, но и не шатер на холодной валлийской земле. Леди Мелита – женщина добрая, а при взгляде на ее дочь кровь любого мужчины загорается пламенем, даже если на дворе разыгралась метель.

– Не смей говорить о ней так! – зарычал Ранулф и, рассерженно отвернувшись, устремился к замку.

Корбет проводил его взглядом и весело улыбнулся. Господину давно пора жениться! В отличие от других мужчин Ранулф не слишком радовался тому обстоятельству, что женщины так и вьются вокруг него, и старался их избегать. Спал с ними только при крайней нужде, хотя они бесстыдно одолевали его при дворе. Корбет гордился, что принадлежит к знаменитой «черной страже», и хотя Ранулф сохранял определенную дистанцию между собой и своими людьми, все же они знали о нем больше, чем он предполагал. Все видели, что под свирепой маской скрывается мягкий и добрый человек…

Но тут Корбет вспомнил, что голоден, и последовал за лордом в большой каменный донжон. Втайне он мечтал, что прелестная леди Лайонин вернется с ними в Мальвуазен: какая радость каждый день взирать на такую красоту! Можно только позавидовать Ранулфу!

Войдя в зал, граф узнал, что ему предстоит сидеть рядом с Лайонин, и опьянел от счастья, как зеленый юнец. Слуга полил ему на руки душистой воды из кувшина с горлышком в виде головы дракона. Другой слуга подал чистое льняное полотенце. Священник благословил трапезу, и все уселись, молча наблюдая, как мальчик отрезал толстый длинный ломоть каравая и поставил на белую скатерть перед Лайонин и Ранулфом. Подобные ломти служили чем-то вроде тарелок, и обычно из них ели двое. Зато у каждого была своя чаша. Чаши почетных гостей и хозяев были из серебра, усыпанного не ограненными драгоценными камнями.

Слуги стали разносить первые блюда: оленину, голову вепря, баранину, свинину.

– Ваши люди хорошо воспитаны. Они не чавкают за едой, чего не скажешь о рыцарях моего отца, – заметила Лайонин, кивнув на нижний стол. Оба молча наблюдали, как сидевшие там хватали огромные куски мяса и запихивали в рот, не разрезав ножом.

– У меня для каждого есть прозвище. Хотите их услышать? Ранулф кивнул.

– Двое на самом конце – это Курица и Петух. Угадайте, кто есть кто? Следующий – Кот. Видите, как он медленно шевелит руками и жмурится? Потом идет Медведь. Однажды, когда я в детстве порезала ногу, у него на глазах выступили слезы. Дальше сидит Голубь. Замечаете, как он вертит головой? И последний – Ястреб. Он мой любимец.

Ранулф вопросительно посмотрел на нее:

– Но почему?

– Он добр, честен, прекрасно поет и хорош собой, не находите?

– Мне трудно судить, – сухо процедил Ранулф.

Она долго изучала его лицо, прежде чем покачать головой.

– А мне кажется, совсем нетрудно.

Ранулф раздраженно почувствовал, как прихлынула к щекам кровь. Сконфузившись, он украдкой взглянул на своих людей и увидел, что все перестали есть и таращатся на него. Повернувшись к лукаво улыбавшейся Лайонин, он слегка усмехнулся:

– Ах ты, плутовка! Какой мужчина последует в бой за рыцарем, который так легко краснеет?

Заразительный смех Лайонин колокольчиком прозвенел в зале. Схватившись за его рукав, она бессильно прислонилась лбом к его плечу.

Ранулф попытался игнорировать любопытные взгляды «черных стражей». Никто из собравшихся в зале не посчитал смех Лайонин чем-то необычным. Ранулф с облегчением увидел, что настал черед второго блюда: дичи, каплунов, голубей и пирогов с жаворонками.

Лайонин взяла ложку, подняла половину жирного каплуна, утопавшего в горчичном соусе, и положила на ломоть хлеба между ними. До сегодняшнего дня она еще никогда не чувствовала себя так непринужденно в присутствии мужчины, и все же ее переполняло возбуждение при каждом прикосновении к Ранулфу.

– Простите, я вовсе не хотела так громко смеяться. Отец зовет меня пустосмешкой, и, боюсь, он прав. Вы не сердитесь на меня? Я отдам вам лучшую часть каплуна.

– Не сержусь, – заверил он, широко улыбаясь. – И хорошо бы мне получить хоть кусочек каплуна, потому что ты съела все мясо, не оставив мне ничего.

– Неправда! – вскричала она и снова засмеялась, но тут же прикрыла ладонью рот. – Нельзя так шутить, Лев!

– Можно, Львица.

Он снова наклонился к ней, мечтая поцеловать полные мягкие губы с мазком горчицы в уголке. Но кончик ее языка проворно слизнул каплю, и он почувствовал себя обманутым. Может, во всем было виновато вино, но он был готов поклясться, что в зале так же жарко, как в шатре летом.

Несколько человек за столом не сводили глаз с графа Мальвуазен и леди Лайонин. «Черные стражи» еще не видели, чтобы их господин так вел себя с женщиной. Единственная, кто мог заставить его улыбнуться, была королева Элеонора, и очень редко – Джеффри или Дейкр. А эта молодая девушка мгновенно превратила рыцаря в юного пажа.

Мелита сидела рядом с дочерью: она сама рассаживала гостей и не хотела, чтобы граф ухаживал сразу за двумя женщинами. И смех Лайонин только укреплял решимость хозяйки замка.

Отец Хьюитт, здешний священник, тоже поглядывал на молодую пару. Хотя большинство браков заключалось по расчету, церковь была недовольна этим и благосклонно относилась к союзам между людьми, питавшими друг к другу нежные чувства. И сейчас он улыбнулся, глядя, как дружески обращается Лайонин с грозным воином. Впервые увидев Ранулфа и его людей, он посчитал, что они внесут смуту в мирную жизнь замка, но Лайонин сумела укротить Черного Льва настолько, что теперь он взирал на нее, как влюбленный молодой оруженосец на свою избранницу.

– Сегодня у нас нет лебедей, но кухарка обещала поджарить одного послезавтра, – сообщила Лайонин.

– Я не могу остаться на два дня.

– Неужели? – Девушка не могла скрыть огорчения. – Может, вы находите Лоренкорт слишком бедным и недостойным внимания?

– Вовсе нет. Но мой управляющий прислал гонца с просьбой вернуться. Нужно рассудить тяжбы, а кроме того, мои соседи прислали кобыл для Тая.

– Тай – это ваш боевой вороной жеребец? Думаю, любая кобыла испугается его.

– Нравом он просто котенок, но вы правы: Тай не привык к женщинам, да и к кобылам тоже.

– Я так мало знаю о вас…