— Кто именно звонил, я не знаю. Это был мужчина. Все длилось с полминуты. Должно быть, кого-то достали шараханья комиссии. Скорей всего, кто-нибудь из копов.

— У тебя это на диктофоне?

— Нет, все произошло слишком быстро. Так я на верном пути, Уолт?

— Без комментариев. И на твоем месте я бы пока держал язык за зубами.

— Да брось ты.

— А этого разговора у нас с тобой не было.

В молчании Рида было что-то торжествующее.

— Я принимаю это как подтверждение моим догадкам.

— Как тебе угодно. Но я с тобой ни о чем не разговаривал.

Утечка привела к взрыву в окружной прокуратуре и на авеню «Золотых ворот». Рид позвонил в офис окружного прокурора, стремясь получить официальное подтверждение своей версии. У него ничего не вышло.

Официального допроса Уоллеса еще не было. Тем не менее Рид наседал, требуя действий. Раст, Дитмайр и помощник прокурора Рич Лонг обсудили с судейскими возможные плюсы от ареста Уоллеса еще до выдвижения обвинений против него или его загадочного партнера. Сидовски хотел, чтобы Уоллеса схватили сразу. Агенты же считали, что наблюдение за Уоллесом может вывести их к его подельнику. И можно ли воспрепятствовать публикации Рида?

— А что еще важнее, — напрямую заявил Дитмайр, глядя на Сидовски, — сколько еще журналюг об этом догадываются?

Оскорбленный намеком, что он мог стать причиной утечки, Сидовски, скрипнув стулом, встал, готовясь дать отпор своему обвинителю.

— Успокойся, Уолт, — бдительно сказал Раст.

В эту секунду им пришло сообщение о смерти Уоллеса. Сразу после расспросов Рида о Таните Доннер и его судимости в Виргинии он пальнул себе в голову. Но перед этим успел накорябать записку о своей невиновности. А в его доме не нашлось ничего, что связывало бы его с убийством девочки.

Лонг, сломав напополам карандаш, захлопнул свой кейс и вышел, а следом за ним ушли Раст и Дитмайр, не забыв обругать Сидовски.

На следующий день статья Рида, в которой он указывал Уоллеса как главного подозреваемого в убийстве Таниты, вышла передовицей в «Сан-Франциско Стар».

Хорошо, что Рид не знал хотя бы о втором подозреваемом. О неизвестном с татуировками. Прокурор и федералы решили, что дело можно спасти, если они помножат статью Рида на ноль, сказав, что Уоллес подозреваемым никогда и не был; что его проверяли, потому что он знал жертву, а также из-за его былой судимости. По их словам, все это было рутинной процедурой, а сам он давно был вне подозрений. «Стар»-де снова отличилась фейком. Этот подловатый прием был Сидовски против души, но в запасе оставался единственно он.

Но это не имело значения. Расследование провалилось. А потом стало и того хуже: вдова Уоллеса подала на газету в суд, а затем во время пресс-конференции отвесила Риду оплеуху прямо перед камерой. Рида понизили в должности или что-то в этом роде. Сидовски полдесятка раз пытал его о деталях того звонка, ну а затем они утратили связь.

В конце концов, количество тел по делу сократилось. Встречи с Растом и Дитмайром сошли у Сидовски на нет. Они оставили его в покое. После самоубийства Уоллеса он кропотливо восстанавливал фрагменты дела. В чем ему никто не завидовал.

Хотя понимание было.

После самых мрачных дней он возвращался домой и сидел в своем вольере, слушая птиц и размышляя.

Что он делал не так? Где ошибался? В любое время суток он приходил в отдел, работал за компьютером, перечитывал файлы и выезжал на встречи и разговоры. Но щелчка в мозгу не происходило.

Таков был его год после убийства Таниты Мари Доннер; год, когда выходные у него можно было по пальцам перечесть. А вот сегодня он выходной как раз взял. И сидел, к своему удовольствию, со своим стариком в «Колизее» на матче. На несколько часов он пытался дать своим мыслям отдых.

Жуя хот-дог, он подумывал, не сходить ли еще за одним.

«Бип! Бип! Бип! Бип!»

Он отключил пейджер, прошел к телефону и позвонил дежурной бригаде в отдел.

— Убойный, Джексон, — послышалось в трубке.

— Это Сидовски.

— Уолт! Только что похищен мальчик. Незнакомым мужчиной.

— Тело найдено?

— Нет.

— Нет? Тогда это в общий отдел. Зачем меня теребить?

— Приказ. Сверху, от начальства. Лео нужно, чтобы ты связался с прокурором и федералами, прямо с начала цепочки. Ребенка умыкнули у отца на БАРТе, в Бальбоа.

«Бальбоа».

— Все выглядит скверно, Уолт.

Сидовски ощутил укус изжоги.

— Бальбоа?

— Опорный пункт развернут на станции «Инглсайд», со стороны Джона Янга.

— Хорошо, сейчас выхожу из «Колизея».

Сидовски повесил трубку и разыскал оклендского копа в форме. Предъявив ему свое удостоверение, он душевным голосом попросил отследить, чтобы старик после матча сел в такси до Пасифики, после чего дал копу несколько смятых купюр на проезд.

— Будет сделано, — заверил тот.

Сидовски вернулся к своему старику.

— Мне на работу, пап, — развел он руками и кивком указал на полисмена: — Этот парень обеспечит тебе такси до дома.

Отец, повернувшись к сыну, поправил на голове бейсболку.

— Конечно, сынок, работа есть работа. Ступай и будь молодцом.

На пути через Бэй-Бридж в Сан-Франциско (хорошо, что еще не началась послематчевая сутолока) у Сидовски неожиданно проклюнулась мысль. А не задавался ли Рид когда-нибудь вопросом: тот короткий анонимный звонок с год назад — не мог ли он исходить от убийцы Таниты Доннер?

Том Рид гнал на юг из центра на служебном «Форде Темпо» с красно-бело-синим старовским баннером и вьющимся по борту девизом: «МЫ ИСТОРИЯ САН-ФРАНЦИСКО».

Вот вам жестокая ирония. Насмешка судьбы. Он хотел сделать юбилейную статью о похищении и убийстве Таниты Мари Доннер. Чтобы сравнять счеты. Искупиться. И тут такое, и снова в Бальбоа.

Костяшки его пальцев на руле побелели. Обгоняя на 101-м хайвее неуклюжий трейлер из Юты, он никак не мог избавиться от истории Доннер и сонма других вопросов. Если сегодняшнее дело в самом деле реально, оставит ли его на нем газета? Сможет ли он снова с этим справиться? А почему бы и нет. Терять ему больше нечего. Он уже пожертвовал своей семьей ради истории Доннер.

— Мы потеряли друг друга, Том, — сказала Энн, когда они в последний раз выходили вместе, недели через три после самоубийства Уоллеса. Уютное местечко в Саусалито с видом на городской закат и арфист, исполняющий реквием по их браку. Энн была права. Что-то между ними умерло — факт, который он до сих пор отказывался признать. Рид тогда, поигрывая на столе ложечкой, встретился с Энн взглядом. В свете свечей ее глаза дымчато сияли, как в день их свадьбы.