– Слушай, а что такое сангрия?

– Понятия не имею! Наверное, еда какая-то испанская.Хотя мама сказала, что мы будем пить сангрию. Значит, это напиток. Потерпи,узнаем.

– Гош, а давай все-таки искупаемся, а?

– Да хорошо бы… Плавок, правда, нет…

– Это точно, вот на мне трусы белые…

– И на мне тоже, – засмеялся Гошка. – Значит,отпадает! В таком случае, пошли купим мороженое. Будем есть медленно-медленно,а там уж и маманьки пришлепают… Только пойдем быстренько, чтобы подальше уйти.

– Гошка, гляди! Извозчик!

Мимо них резво бежала красивая вороная лошадь, запряженная вбелую пролетку на красных колесах. В пролетке сидели две немолодые дамы, аправил лошадью живописного вида старик.

– Здорово! А как копыта цокают! Вот, наверное,кайф! – проговорил Никита.

– А что особенного, лошадь как лошадь.

Я бы лично предпочел «Харли-Дэвидсон».

– Сравнил тоже! В Москве этих мотоциклов до фига ибольше, а вот извозчиков…

Кстати, представь себе, что по этой набережной гоняли бытвои «харли-дэвидсоны».

Вот пакостно было бы…

– Это да! – согласился Гошка. – Никит, мненравится вон то кафе!

Кафе и вправду было симпатичное. Под большими тенистымидеревьями красовались столики, покрытые пестрыми скатерками, соломенные креслас подушками из той же ткани.

– Давай тут и приземлимся, и маманькам наверняка здесьпонравится.

Они уселись в тень за столик, так, чтобы видеть улицу, иГошка с важным видом сказал подошедшей официантке:

– Плиз, ту айс-крим энд ту кока-кола!

Девушка кивнула и отошла. Через пять минут она поставилаперед каждым по вазочке с шариками разного мороженого, украшенного фруктами ибумажными зонтиками. В стаканах с кока-колой торчало по две соломинки.

– Интересно, на фиг тут по две трубочки тычут? –пробуя мороженое, сказал Никита.

– Ага, я тоже заметил вчера, когда сок пил… Не знаю,надо будет у мамы спросить.

Вкусно?

– Не то слово! – простонал Никита.

– Слушай, а нам не влетит, что мы такое мороженоевзяли? Оно, наверное, дорогое?

– Раньше надо было думать, а теперь что ж… Но нас вроденикто не ограничивал.

Думаю, потянут они мороженое… Гош, – перешел на шепотНикита, – посмотри, вон тот мужик так на тебя пялится…

– На меня? Где?

Гошка оглянулся и действительно увидел сидящего за столикоммужчину, который не сводил с него глаз. Что-то смутно знакомое было в его лице.У Гошки упало сердце. Нет, не может быть… В глазах мужчины мелькнуло смятение.И тут же он поднялся и шагнул к их столику.

– Ты… Гоша? – охрипшим голосом спросил он.

– Да… Папа? – вдруг сообразил Гошка.

– Гошка, Боже мой!

Мужчина выдернул Гошку из кресла и прижал к себе.

– Гошка, маленький мой! Какими судьбами? Я глазам своимне поверил. С кем ты здесь? А это, конечно же, Никита? Где мама?

– Она… Они скоро придут… Папа… – Гошка вконецрастерялся. – Ты… ты…

– Сынок, какой ты взрослый, тебя и не узнать…

– Ты тоже изменился… Бороду сбрил…

– Да. И вообще… многое изменилось… Как вы живете? Ипочему вы здесь? Сейчас ведь учебный год. Когда вы приехали?

– Вчера. На неделю.

– А я здесь уже три дня… Какое чудо. что мывстретились, Гошенька! Вы все там же живете?

– Да. Все там же… Папа, а почему… почему ты даже незвонил? – решился спросить Гошка. Этот вопрос давно мучил его.

– Да, да, ты прав… Я… Знаешь, в Америке мне так труднопришлось, я никак не мог себя там найти… Эта страна не для меня…

Я там чужой, мне было плохо, так с чем звонить? А потом яперебрался в Европу, в Германию, нашел работу в дизайнерской фирме… Ты не думай,я никогда вас не забывал… Все собирался позвонить, но…

– Все понятно, – сухо произнес Гошка. – Тыпросто отвык от нас… И мы тоже… отвыкли.

«Ну и ну, – подумал Никита. – Гошка дает! Хотя егоможно понять, родной отец исчез на столько лет, а теперь вот свалился как снегна голову. И похоже, он нам может все испортить… будет лезть или еще, чегодоброго, вообще заберет Гошку на эти дни, а мне придется куковать смаманьками…»

– Мальчики, скажите, чего вам хочется? – спросилГошкин отец.

Они непонимающе на него взглянули.

– Ну, я вижу, мороженое у вас в избытке, хотитечего-нибудь посущественнее?

Кстати, где вы остановились?

– Отель «Лас Аренас».

– Где это?

– Вон в той стороне, в Кан-Пастилье.

– А… И приличный отель?

– Даже очень! – гордо заявил Гошка. – Нам нравится.

– А я тут рядышком, отель «Негреско».

Господи, до чего же я рад… Гошка! Я смотрю, сидит парень, дочего, думаю, похож на моего Гошку. И сердце так сжалось… прислушался, говоритпо-русски. А когда же мама придет?

«Интересно, обрадуется мама или нет? – мелькнуло вголове у Гошки. – Во всяком случае, удивится, да еще как!»

А Юлия Александровна с сестрой все бегали по магазинам идаже сделали кое-какие покупки. Наконец Ольга Александровна сказала:

– Все, Юля, больше не могу! Я хочу пить, у меня усталиноги, да и мальчишки наверняка уже с тоски помирают или обожрались мороженым,так что и обедать не станут. Идем!

– Хорошо, идем! – согласилась Юлия Александровна.Она была страшно довольна чудесными легкими туфельками, которые купила. Как разто, что нужно, и совсем-совсем недорого.

– Слушай, а мы их не прозевали? – встревожиласьвскоре Ольга Александровна.

– Ну, мы-то могли их прозевать, а они нас вряд ли.

– Да, кстати, что ты обещала им, какое-то питье?

– А, сангрию! Да, это прелесть!

– Что это такое?

– Это очень легкое вино с фруктами, ледяное. Таквкусно! Я пробовала в Москве, в испанском ресторане.

– Вино? – испугалась Ольга Александровна. –Детям?

– Ну и что? Оно как компот! Никакого вреда.

– Юля!

– Перестань, Оля! Вспомни, наш папа был врач и давалнам в детстве красное вино. Что плохого с нами случилось?

– Да, верно… Вон, смотри, Никитка! Что это он одинстоит?

Никита испугался, что они прозевают своих маманек, и к томуже решил, что Гошке не помешает немного побыть наедине с отцом.