— Представления не имею, — призналась Лина.

— Подумать только, а я сегодня не прихватил с собой ни кусочка альпийского сыра, чтобы перекусить после работы! — пожаловался Антон, снова принимаясь грызть большой палец.

— Доешь палец, с тебя и будет довольно, — сказала Долорес. — Мы все придумаем. — Она посмотрела на Лину. — Ведь так?

Сердце Лины сжалось. Оба ее служащих смотрели на нее, как голодные птенцы.

— Именно так, — сказала она, стараясь говорить как можно более уверенно. — Все, что мне нужно, это… — Ее голос сорвался. Слушатели вытаращили глаза, ожидая следующих слов. — Это… э-э… мозговой штурм, — закончила наконец Лина.

— Мозговой штурм? Это как бы первый шаг, после чего можно будет записать все на бумаге? — Антон, учившийся на вечернем отделении муниципального колледжа Талсы, ухватился за знакомую идею.

— Ну конечно, — обрадовалась Долорес. — У Лины дома, наверное, миллион с лишним поваренных книг. И ей надо только порыться в них как следует и выбрать несколько лучших рецептов прекрасных блюд.

— А потом она расскажет все нам, и мы начнем их готовить! — выпалил Антон. — Потрясающе! Я просто дождаться не могу! — Он потянулся к Долорес и сжал ее руку. — Мне так неловко, что я плохо отозвался об этом. Я чуть не забыл о нашем пекарском девизе!

Долорес и Антон усмехнулись, глядя друг на друга, а потом, словно готовясь принести клятву верности, приложили ладони к груди и торжественно произнесли в один голос:

— В пекарском деле мы всегда должны доверять случайности.

Лина подумала, что она вполне может в любой момент провалиться в специальный ад для пекарей, но продолжала кивать и улыбаться. Долорес была отчасти права; у Лины действительно имелась отличная коллекция специальной литературы — но все ее книги содержали прославленные рецепты разных хлебов и печений. Что же касается обедов, то Лина нечасто готовила для себя. Немножко макарон, немножко салата, стаканчик хорошего кьянти — вот и все, что она знала об обедах. Ее специальностью и любовью было пекарское дело. А другая еда… ну, это ей казалось банальным.

Это не ее стихия, призналась себе Лина. Все это — абсолютно не ее стихия. Но, чувствуя себя кем-то вроде воробьихи, пытающейся накормить кукушонка, оказавшегося в ее гнезде, Лина продолжала улыбаться и кивать своим птенцам.

— Ну ладно, мне кажется, мы слишком надолго покинули зал. И теперь, когда у нас есть план, почему бы вам не поработать еще часок и не закрыть кондитерскую самим? А я пойду домой и начну мозговой штурм.

— Тесс сказала, что позвонит тебе в понедельник, чтобы обсудить меню, ведь так? — спросила Долорес.

— Да, именно так она и сказала. — Лина изо всех сил старалась не дать панике прорваться наружу.

— О, но это действительно пугает! Знаешь, могу поспорить, желающих обслужить этот обед будет очень много. — Антон повел ухоженными бровями. — Не говоря уж о том, что там будет толпа репортеров.

— Полагаю, да, их там будет немало, — согласилась Лина и быстро вышла из кабинета.

Мимоходом прощаясь с постоянными посетителями и поспешно выходя на улицу, Лина слышала, как Антон говорит Долорес, что ему просто необходимо обзавестись какими-то новыми, необычными костюмами для того, чтобы соответствовать новому, необычному меню.

Бабушка много раз говорила Лине, что ругаться — значит вести себя не по-дамски, что ругательства следует оставить крестьянам и тем мужчинам, которых нельзя назвать джентльменами. С другой стороны, она вполне одобряла выразительные, тщательно отобранные итальянские проклятия как некое выражение творческой натуры. И вот теперь, стоя перед своей пекарней, Лина разразилась целым потоком итальянских слов, начав с того, что адресовала налоговиков va al diabolo, то есть, проще говоря, послала их ко всем чертям, и закончила тем, что сообщила им: они есть не что иное, как хронический rompicoglioni, то есть геморрой. В промежутках между витиеватыми ругательствами выскакивали разнообразные мелочи вроде «дерьма» и «чтоб вам сдохнуть», по-итальянски, разумеется. Лина чувствовала, что бабушка вполне могла бы ею гордиться.

Когда на нее начали оглядываться прохожие, Лина умолкла и велела себе дышать медленно и глубоко.

Она ведь интеллигентная, успешная деловая женщина. Черт побери, она умела одинаково выразительно ругаться и на итальянском, и на английском, но старалась свести английский к минимуму; бабушка была права, это выглядело не слишком благовоспитанно. Интересно, насколько трудно будет составить новое меню? Ведь это должны быть обеденные блюда, а не хлеб…

Лина потянулась было к волосам, чтобы намотать на палец локон, но вовремя поймала себя за руку. Проблема была не в том, сумеет ли она справиться с новыми и непривычными рецептами. Проблема, поняла наконец Лина, заключалась в репутации «Хлеба богини»; ее кондитерская славилась именно тем, что здесь готовили уникальные, деликатесные сорта хлеба и булочек. Само название «Хлеб богини» означало выдающееся качество, и Лина никогда бы не согласилась на меньшее.

Можно было позвонить бабушке; у той всегда имелось наготове множество идей, которыми она с радостью поделилась бы с обожаемой bambina. В очередной раз.

— Но, как сказал бы Антон, я ведь уже не младенец, — пробормотала Лина себе под нос. — Боже милостивый, мне сорок три! Я вполне могла бы уже и сама стать бабушкой.

Беззаботный смех двух женщин, только что вышедших из букинистического магазина на другой стороне улицы, отвлек Лину от разговора с самой собой. Лина нахмурилась; если бы все ее тревоги можно было развеять, отправившись с подругой на поиски хорошей книги!

Но тут же ее лоб разгладился, Лина задумалась. Книжный магазин напротив был отличным, с огромным выбором романов и документальной литературы. И Лина провела в нем немало приятных часов, блуждая в лабиринте книжных стеллажей. Наверное, там она сможет найти и какие-нибудь старые поваренные книги, что-то такое, что не переиздавалось уже много лет, а на их страницах отыщется и такой рецепт, в котором безупречно соединятся Италия, волшебство и отличные ингредиенты.

Да, думала Лина, перебегая улицу прямо перед идущими машинами, книжный магазин — идеальное место для начала мозгового штурма.

Гора старых книг выглядела просто устрашающе. Лина отыскала для себя целый десяток. Десять старых, давным-давно не переиздававшихся итальянских поваренных книг. Когда Лина снимала их с полок, они не казались такими толстыми, да и десять не выглядело слишком большим числом. Но теперь, когда они лежали у нее дома, на стеклянном кофейном столике, подставкой для которого служила кованая железная скульптура, их как будто стало намного больше.

Может быть, зря она купила все, достаточно было и половины?

— В пекарском деле мы всегда должны доверять случайности, — напомнила Лина огромному лохматому черно-белому коту, сидевшему точно в центре черно-белого кресла.