— Мне бы ваш оптимизм, — печально улыбнулся, после чего направился к ванне, а когда забрался внутрь, претерпев очередной приступ боли, поспешил задернуть шторку. — Спасибо, Лиза. Дальше я сам, — и снова возникло странное чувство ностальгии или дежавю, непонятно. Возможно, это последствия потери памяти.

— Хорошо. Если что, зовите.

Лиза вернулась в гостиную, села на диван и словно одеревенела. Как быть? Что делать? Он ведь все равно будет задавать вопросы, спросит о телефоне, захочет выйти на связь.

— Ты чего, дочь? — показался папа. — Со вчерашнего дня ходишь сама не своя.

И отцу тоже нужно что-то сказать. Или не нужно?

— Я хочу рассказать тебе кое о чем, — подняла на него напряженный взгляд.

— Ну, давай, — опустился в кресло.

— В общем, — принялась растирать ладонями колени, — этот человек… я его знаю.

— Откуда?

— Его зовут Евгений Федорович Соколов, он собственник холдинга «ЛесСиб». Я на него работала около года. И, собственно, встречалась с ним, — а глаза наполнились слезами, — и, - произнесла уже дрожащим голосом, — родила от него Пашку.

— То есть, вот он, — опешил от такой новости, — отец Пашки? Тот самый мудак, который тебя кинул?

— Да, пап. Он самый.

— Вот же сука, — мгновенно побагровел от злости, — да если бы я знал, я бы его в том самом озере утопил. А вместо этого притащил в свой дом. Да я сейчас…

— Не надо! — подскочила. — Только ничего ему не говори, прошу тебя.

— Но…

— Он ничего не помнит. Ни имени своего, ни кто он есть такой. Вообще ничего. И пусть продолжает не помнить, — заговорила почти шепотом. — А еще, я хочу, чтобы он остался здесь.

— Зачем? — вконец растерялся.

— Это сложно объяснить, — начала грызть ноготь на большом пальце, — просто… мне нужно разобраться в себе, нужно подумать. Пап, — посмотрела на отца с мольбой в глазах, — четыре года и тут вдруг… он.

— В том-то и дело, Лиз, четыре года. Он вычеркнул тебя из своей жизни, сначала выбросил, а потом вычеркнул. Такие не меняются, поверь.

- И все-таки. Дай мне немного времени, пожалуйста.

Было видно, Семен Аркадьевич категорически не согласен с дочерью, более того, он бы сейчас с радостью пошел к этому выродку и добавил ему переломов, но глядя на дочь, понял, что лучше не лезть. За все то время, что они живут под одной крышей, Лиза лишь раз обмолвилась о человеке, который отправил ее на аборт, причем ограничилась общими фразами, мол, не срослось, он оказался гнусным типом и уж лучше одной, чем с таким. На этом все.

— Я, конечно, твоего решения не одобряю, но… делай так, как считаешь нужным. А вообще, прощать подобное, себя не уважать.

— А кто говорил о прощении? — вскинула брови.

— Тогда для чего ты собралась держать его здесь?

— Не знаю, — и посмотрела на дверь в ванную, — не знаю. Все слишком странно.

— Ладно, не объясняй. Только как, Лиз? Он ведь память потерял, а не рассудок.

— Скажем, что в доме нет ни телефонов, ни интернета. Вот и всё.

— А планшет? Павлик в игры на нем играет.

— И пусть. В планшете интернета все равно нет, не предусмотрен. Что до телефонов, то какой от них толк, если связь не ловит. Верно?

— Допустим.

— Мне нужно-то всего несколько дней. А там и вода уйдет, и ему станет легче.

— Хорошо.

— Спасибо тебе.

На что Семен махнул рукой да отправился на улицу.

— Можно воды? — раздалось за спиной, из-за чего Лиза едва не опрокинула кастрюлю с кипятком. — Простите, снова я вас напугал, — а взглядом так и прилип к белокурому мальчугану, который сидел за столом и лепил пластилин на еловые шишки.

— Конечно, — подала ему стакан, — как себя чувствуете?

— Лучше, — хотя выглядел по-прежнему скверно. — Лиза, а я могу от вас позвонить? Мне бы в полицию, что ли, для установления личности, — криво усмехнулся.

— К сожалению, — постаралась сделать невозмутимый вид, — у нас тут нет связи. Не добивают вышки.

— Вот как, — с трудом опустился на стул. — Жаль…

— Не переживайте, как только погода восстановится и вода уйдет, мы отвезем вас в город.

— А когда вода уйдет? — глянул в окно, за которым опять моросил дождь.

— Когда ливни прекратятся. По радио говорили, будет лить еще дней пять.

— Надеюсь, я не слишком вас смущаю?

— Вы попали в авиакатастрофу, — наконец-то развернулась к нему лицом, — о каком смущении может идти речь?

— Мне очень повезло, — и взял одну из шишек, — если бы не ваш отец, не вы.

— Дядя заблал сыску, — тут же скуксился Паша, — отдай, — вытянул руку.

— Прости, парень, — улыбнулся и вложил ему в ладошку большую раскрывшуюся шишку, — не знал, что она твоя.

- А она моя, — скорее забрал. — Мне деда плинес.

— Паш, повежливее, — погрозила ему Лиза, — так разговаривать с взрослыми нельзя.

— Ничего, он все верно говорит, шишка его, а я взял без спроса. Сколько ему лет?

— Три года. Вам бы сейчас не воду пить, а травяной чай. У нас есть сборы. Сейчас заварю, — поспешила сменить тему. Она никак не могла понять, правда ли он ничего не помнит, или юлит, все-таки каждый раз смотрит с недоверием. Раньше Соколов только так и смотрел на своих подчиненных, когда знал о косяках, но прежде хотел услышать их версию. Вроде как давал шанс объясниться, признаться.

— И вы живете здесь? В такой дали от цивилизации?

— Да, — достала из шкафчика жестяную банку. — Что до цивилизации, все необходимое для комфортной жизни у нас есть, а когда возникает необходимость, мы едем в город.

— Здорово, наверно.

— Что именно?

— Жить в лесу, — и стиснул зубы от боли, прострелившей всю левую часть туловища, но вида не подал.

— Определенно, свои преимущества есть. Главное из них — полная перезагрузка, — положила две ложки перетертых трав в чашку, — здесь приоритеты выстраиваются в другом порядке, мысли меняют направление, начинаешь замечать то, на что раньше никогда не обращал внимания, — залила травы кипятком, помешала. — Вот, возьмите.

— Благодарю.

— Не засиживайтесь только, вам сейчас надо больше лежать. Паш, пойдем на диван? Не будем мешать.

— Да вы, — резко поднял взгляд, — не мешаете, — в одиночестве находиться хотелось меньше всего. Только он остается один на один со своими мыслями, как те точно кислота начинают разъедать мозг, который беспомощно пытается хоть что-нибудь вспомнить.