Бесполезно. Они были телепатами — я им не был. Моя попытка лишь подтвердила то, что я уже знал: мой дар мертв. Последняя надежда превратилась в последнее сожаление, в воспоминание.

Я дрожал, как дрожал на приеме под пристальными взглядами троих гидранов. Я уверял себя, что просто замерз, стоя на пороге ночи в конце зимы в мире изгоев, которому я не был знаком, и дрожу не потому, что испуган до тошноты — испуган так, что мне хочется делать что угодно, только бы не идти вперед.

Но и вернуться я не мог. И пошел вперед, поскольку знал, что не буду спать ночами, не смогу есть, не сконцентрируюсь на работе, ради которой прибыл сюда, если сейчас отступлю.

Наконец я достиг другого конца моста — земли гидранов. Когда-то вся эта планета была землей гидранов, пока не пришли мы и не отобрали ее. Это был их дом, их Земля. Этот мир стал центром цивилизации, для которой расстояния в световые годы не были преградой, как не являлись таковой они сейчас для Федерации Человечества. Эта уже пережила свой пик и шла под уклон, когда Федерация впервые вышла на контакт. Мы были очень обрадованы, получив наконец подтверждение, что мы не одиноки в галактике. Еще бы: ведь первые «чужаки», с которыми мы столкнулись, были больше похожи на людей, нежели некоторые люди друг на друга.

Исследования генов показали, что схожесть не обусловлена случаем или только влиянием строения космоса. Ученые считали, что люди и гидраны, должно быть, являются двумя ветвями давно разделившегося целого. И вполне возможно, что мы обязаны своим существованием недоступному нашему пониманию эксперименту биоинженерии, что человечество — это не более, чем еще одна загадка творцов. Гидраны и люди, псионы и твердолобые, обладающие и не обладающие пси-способностью. Вот и вся разница.

Гидраны рождаются со способностью воспринимать квантовое поле, причудливую субатомную вселенную кварков и нейтринов, скрытую в сердце обманчивого порядка, называемого нами реальностью. Квантово-механический спектр остался неподвластным нам, хотя сама человеческая мысль работает по квантовым законам. Средний человек вряд ли примет всерьез данные квантовой электродинамики, не говоря уже о возможности управлять КМ-полем.

Но псионы манипулируют КМ-полем инстинктивно, причем так, что их дар прямо влияет на видимый, осязаемый мир, который они делят с «нормальными», лишенными пси-способности людьми. Макрокосмические потоки квантов позволяют совершать то, что людям до встречи с ними казалось невозможным. Единственное, но решающее различие было силой гидранов. И оно же стало их слабостью, когда наконец они повстречали нас.

Первое время Федерация Человечества и гидраны вполне уживались. И казалось естественным, что две «инопланетные» расы, встретившиеся в глубинах космоса, оказались похожи вплоть до состава ДНК. Естественным казались сотрудничество, дружба, даже браки. Появились дети со смешанной кровью: пси-гены гидранов вливались в генетический набор людей как капельки краски в стерильную воду, придавая ей совсем новый цвет.

Но мирное сосуществование продолжалось недолго. Все чаще Федерация сталкивалась с тем, что гидраны обитали именно в тех мирах, которые хотели бы прибрать к рукам корпорации. И менее всего им хотелось признавать, что гидранам принадлежит право на эти миры.

Отношения пошли под уклон и покатились вниз еще быстрее, когда люди открыли, что гидраны не оказывают сопротивления.

Потому что те, кто обладает даром, те, кто наделены невероятной пси-мощью, развивались так, что оказались неспособными убивать. Если ты можешь убить мыслью — остановить сердце, закупорить сосуды в мозгу, сломать кости, не касаясь их, — должен быть способ избежать вымирания.

И такой способ существовал. Если гидран убивал кого-нибудь, ответный удар снимал защиту с его мозга: убийца становился самоубийцей. Естественный отбор позволил им процветать, пока они не повстречались с Федерацией.

Поскольку люди не обладали пси-способностью, у них никогда не возникало настоящих проблем с убийством себе подобных. Они выметали гидранов, как птенец кукушки выкидывает из гнезда птенцов хозяев. Они убивали их быстро в порыве нахлынувшей ненависти, убивали медленно, заключая выживших в резервации, что делало их изгнанниками в своем же мире, или «переселяя» их в места типа Старого города, где был рожден я. Еще встречались люди со смешанной кровью, но смешанной давным-давно, еще до того, как люди и гидраны стали наливаться ненавистью при взгляде друг на друга.

С теми людьми, кто еще нес в себе гены гидранов, обращались, как с нелюдьми, особенно если они обладали пси-способностью, а обладало ею большинство. Не имеющие поддержки, не наученные пользоваться даром, псионы воспринимались обычными людьми, как «уроды», как отбросы с самого дна грязной ямы, как источник даровой рабочей силы; их игнорировали во всех случаях, когда не преследовали.

Но если ты и выглядишь, как гидран, если твоя мать — гидранка, если ты полукровка, если ты продукт недавнего смешения рас, тогда твое положение еще хуже. Это я знал, поскольку сам был таким.

Я провел большую часть своей жизни в Старом городе — подземных трущобах Куарро. Чтобы остаться в живых, я был вынужден действовать так, как не пришло бы в голову большинству людей и в ночных кошмарах. И я даже не мог использовать дар, с которым был рожден, телепатию, а ведь эта способность помогла бы мне узнать, кому можно доверять, как защитить себя, вероятно, помогла бы далее понять, почему то, что может случиться со мной, всегда случается.

В один прекрасный день, сопутствуемый удачей и подгоняемый болью, я выбрался из Старого города. Я научился читать, узнал о своем даре — наследстве, потерянном со смертью матери, — она умерла так давно, что я даже не помню ее лицо.

И вот наконец после долгих лет, оставив позади немыслимые расстояния, я стоял на земле гидранов.

Никто не охранял этот конец моста Я оглянулся: мост казался невозможно длинным и хрупким, нереально светящимся. И я подумал внезапно: какого дьявола они считают, что могут удержать тех, кто способен телепортироваться — перенести себя через пространство-время куда угодно в мгновение ока? Или же охрана поставлена, чтобы люди зря не шатались через реку?

Два человека прошли мимо, было видно, что они торопятся попасть на свою сторону. Передо мной темнела улица без искусственного освещения. Возможно, жители Тау с их человеческими глазами попросту боялись заблудиться?

Меня удивило, что гидраны не позаботились о том, чтобы люди, не видящие в темноте, ночью чувствовали себя здесь уверенно. Но — об этом-то видимо и пытался сказать мне легионер — должно быть, ни один человек в здравом уме не останется во Фриктауне после захода солнца.

Я пошел по улице. Даже в темноте я мог различить каждую деталь зданий по сторонам. Тут не было домов выше трех-четырех этажей, но все они сливались, как стены хода в муравейнике; нельзя понять, где кончается одно здание и начинается другое — архитектура органичных изгибов и кривых. Я не мог определить, из какого материала сделаны стены, похожие на застывший воск. Гладкие, глухие поверхности покрывали цветные мозаичные изображения; видимо, их вделали в основу до ее затвердения.