– Браво, Ника, браво! Я почти поверил в твою искреннюю заботу о детях! Ты просишь о помощи, утверждая, что готова на все, а по итогу не согласна даже на мелочь! – Саша поднялся со стула, выпрямляясь во весь свой исполинский рост. – У меня, кроме племянниц, никого не осталось, чтобы я мог позволить рисковать их жизнью и безопасностью.

Он прошел мимо, давая понять, что разговор окончен. Задел шлейфом из ненависти и бессилия, а я поняла, что свое решение он принял сразу же, как только узнал о нашей беде. И я, даже при всем своем огромном желании, уже не смогла бы на него повлиять. Согласившись хоть на тысячу минетов вперед.

Часики тикали, время перевалило за полночь. Через несколько часов у меня поезд. И у меня оставался только один выход.

Наверное, ни одна ночь не тянулась так долго в моей жизни, как эта. Стрелки часов просто не желали сдвигаться с места, а если и делали это, то мучительно, просто до невообразимого долго. Я никак не могла дождаться рассвета.

Прибралась в кухне, чтобы хоть как-то себя занять, проверила документы, билет, приготовила сумку. Провалялась в кровати в надежде хоть немного вздремнуть, но сон не шел. Чувство нереальности происходящего все сильнее сдавливало грудную клетку. В итоге, так и не выдержав давления бессонницы, я вышла на лоджию.

Прохладный ночной ветерок здорово взбодрил, окутывая свежестью и запахом молодой листвы. Вспомнился лес, деревня, бабушка.

Как там мои дочурки? Утром нужно позвонить, узнать, как у них дела, и предупредить о своих планах. Пока еще есть возможность, пока не все потеряно.

Где-то отдаленно, фоном, слышались звуки машин. Город не спал даже ночью. В некоторых окнах многоэтажек до сих пор горел свет.

Обхватила плечи руками, вглядываясь в темное небо, сплошь и рядом усеянное мерцающими звездами, и мысленно обращаясь к вселенной с вопросом: за что мне все это?!

– Замерзнешь, – неожиданно прозвучал сзади ледяной голос, от которого стало в разы холодней, чем от температуры на улице.

Я не слышала, как мужчина подошел, уверенная, что в этот момент он преспокойно спит у себя в кровати.

– Тебе не все ли равно? – отозвалась ровно.

– Местами нет.

На плечи лег мягкий пушистый плед, укутал в сочетании с крепкими объятиями и пьянящим мужским запахом. Прогоняя мрачные мысли и даря мнимое ощущение защиты. Ровно на мгновение, пока Саша не отпустил, отступая. Снова окуная в пучину пустоты и безысходности.

Он ушел. Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в этом. Оставил снова наедине со своими демонами.

Утром Саша оповестил, что сам лично отвезет меня на вокзал. Выпил кофе на завтрак, хмурясь больше обычного. От еды отказался.

– Я хочу увидеть могилу брата, – сухо бросил уже в машине. – Приеду в ближайшие дни.

Я молчала, разглядывая мелькающий пейзаж за окном. Салон машины провонял сигаретным дымом. Мужчина курил всю дорогу, одну сигарету за

другой, почти без остановки, явно нервничая и барабаня пальцами по рулю на каждом светофоре. Даже то, насколько резко и дергано он переключал скорость, выдавало его состояние.

Злится? Негодует? Какая теперь разница...

Если мне повезет, то мы уже не встретимся. Ни на днях, ни позже. Как бы сильно ни было мое уважение к мертвым, живых я люблю больше, чтобы ими рисковать.

Плевать на квартиру, плевать на вещи. Единственная ценность, оставшаяся у меня в жизни, – это дети, и я не готова их терять.

– Ты меня слышишь, Ника?

– Слышу. Приезжай.

Если успеешь.

Но этого я вслух говорить не стала.

Попрощались мы сухо. Без лишних сантиментов. Я попросила не провожать, он не настаивал.

А вот в вагоне меня ждал неприятный сюрприз: перерыв дорожную сумку, вытряхнув все содержимое дамской сумочки, я поняла, что телефон оставила у Саши в квартире. Со всеми фотографиями, заметками и контактами. И они нигде больше не продублированы.

Домой я заехала, только чтобы оставить вещи и взять необходимые документы. В почтовом ящике обнаружила несколько извещений и письмо от судебных приставов. Бросила всю эту макулатуру в мусорку. Гори оно все огнем, если другого выхода нет. Квартиру вернуть в быстрый срок не смогу. Просить у банка отсрочку, искать работу и выплачивать задолженность – у меня нет времени.

Тимур и парочка его ребят вполне доходчиво объяснили мне, что будет, если я в положенный срок не отдам долг Андрея. Я до сих пор помню сырой прогорклый запах подвала, где они продержали меня почти сутки, и привкус железа во рту, вперемешку с нотками бензина от рук бандита, избивавшего меня в тот день.

Следующей их жертвой станут дочери, если я останусь и не верну им деньги.

С банками и кредитными организациями пободаться еще можно, а вот с Тимуром и его людьми – бесполезно. У меня нет таких связей, чтобы дать им достойный отпор, да и сомневаюсь, что они от нас полностью отстали бы.

"Из их бизнеса просто так не уходят, – вспомнились слова подруги, чей муж работал в администрации города и был знаком с этими людьми. – Возможно, и от Андрея твоего избавились именно по этой причине".

Возможно...

Когда я перебирала бумаги на полке, к ногам упала небольшая стопка фотографий и веером рассыпалась по полу. Мы с мужем, я с дочками, Саша с детьми...

Может быть, оно и к лучшему. В этой квартире все: любой угол, каждая мелочь – напоминало о прошлой жизни. О тех временах, когда мы были счастливы, когда Андрей был жив и у нас в семье царило взаимопонимание.

Я решительно опустилась на колени, собрала фотографии, сунув их рюкзак, и продолжила сборы. Денег на первое время нам хватит. Продам драгоценности в крайнем случае. Как-нибудь протянем. Сейчас главное – взять самое необходимое.

Еще раз обошла квартиру, заглянула во все ящики, проверила полки и, отбросив подальше сомнения, покинула квартиру.

Бабушку о приезде я не предупредила, но она и так знала, что я вернусь на днях, поэтому мой визит не будет для нее неожиданностью. А вот как сказать ей об отъезде, чтобы не волновалась и не заподозрила чего? И в то же время намекнуть, что увидимся мы теперь не скоро.

Автобус вильнул на знакомом повороте, проехал сельский магазин, клуб и остановился на нужной мне остановке.

Ну вот и приехала. Я ухватила покрепче дорожную сумку, перекинула через плечо рюкзак и зашагала к знакомому дому.

Яблонька, посаженная несколько лет назад у родного забора, разрослась так, что я не сразу разглядела дорогую машину у ворот. Мазнула взглядом, проходя мимо, прикрыла калитку, потрепала пса, бросившегося под ноги с радостным лаем, и встала как вкопанная, столкнувшись с задумчивым взглядом... Саши.

Он стоял чуть в стороне от входной двери, ближе к сараю, с сигаретой в зубах.