Шрифт:
Интервал:
Закладка:
и сделал глубокую затяжку, не сводя с меня цепкого взгляда. Ждал чего-то? Того самого пресловутого прозрения? – Говори. У меня мало времени.
– Что? – Я даже растерялась вначале, забыв, ради чего все затевала.
– Зачем я тебе нужен. Ты же не затем искала встречи лично, чтобы рассказать о смерти брата. И явно не соскучилась. – Еще одна глубокая затяжка сигаретным дымом.
Циник. Он всегда рубил правду-матку, не задумываясь, нравится это людям или нет. Резал по живому с ласковой улыбкой на губах.
"А должна была?" – чуть не сорвалось с языка, но я сдержалась. Подавила вспыхнувшее было раздражение и честно ответила:
– Ты прав. Я приехала за помощью.
– Деньги? – безошибочно угадал Саша, стряхивая пепел в какую-то дизайнерскую посудину, служившую, судя по всему, пепельницей.
Мне тяжело было говорить. Просить. Тем более Сашу. Но других вариантов попросту не осталось.
– Да, – призналась честно.
Мужчина на мгновение задумался, замер с сигаретой в руках, словно вспомнил о чем-то важном. Затушил тлеющую часть, резко встал и широким шагом направился к столу. Я отвернулась, когда он прошел мимо, обдав терпким ароматом запретных желаний и греховных иллюзий. Когда он приезжал в гости, у нас дома этим запахом пропитывался каждый уголок, и даже от мужа пахло Сашей. Остро, волнующе, с горьковатыми нотками сигаретного дыма.
– Сколько еще добавить к этой сумме? – Он швырнул на стол пачку исписанных листов из нижнего ящика стола.
Бумага разлетелась в разные стороны, и один экземпляр приземлился аккурат мне на колени.
– Что это? – задала глупый вопрос, потому как взгляд уже зацепился за слово "расписка".
Глазами пробежалась по строчкам, выхватывая сумму, и, похолодев, взглянула на Сашу.
– И это только за последнее время. Я уже молчу о тех суммах, которые я ему одалживал вначале просто так, под честное слово.
– Но... зачем ему столько нужно было? Куда? Он же...
– Работал? – подсказал мужчина, поставив локти на стол и сложив руки в замок.
Мне нечего было ему ответить. Сказать, что я была в шоке, – ничего не сказать. В расписках действительно значились солидные суммы, и, без сомнения, это был почерк Андрея.
Он никогда не рассказывал о каких-либо материальных трудностях, не позволял вникать в финансовые вопросы и не разрешал выходить на работу, пока девочкам не исполнится хотя бы три года.
Да, заработок у мужа был нестабильный, но нам обычно хватало. И картины Андрея продавались с завидной регулярностью. Как он мне говорил. Выходит, врал?
Саша собрал листы, сложил стопочкой на столе и снова вопросительно уставился на меня.
Я могла бы сейчас подробно рассказать ему о куче долгов, оставшихся после смерти мужа. Поведать о неоплаченных коммунальных счетах, огромной ипотеке, тяжким грузом осевшей мне на плечи. О том, что у мужа в разных банках оказалось несколько незастрахованных кредитов.
Но после увиденного язык прилип к нёбу.
– Ты сказала, вам угрожают, – помог Саша, возвращая в действительность. Начни с этого.
Это была правда. Вряд ли в другом случае я бы стала искать его и просить о помощи. Все счета и задолженности, приходившие в последнее время пачками, были мелочью. Да, я могла потерять квартиру с мебелью, техникой, остаться с дочками без крыши над головой. Я бы смирилась с этим. Нашла работу, сняла жилье, устроила девочек в сад, если бы не одно но. И именно оно заставило меня сделать решающий шаг, наступив себе на горло.
Звонок мобильника взорвал барабанные перепонки, заставив вздрогнуть и захлопнуть рот в тот момент, когда я уже собиралась приступить к рассказу.
Саша выругался под нос. Достал телефон. Короткие, рубленые фразы, секундное молчание и недовольная фраза в конце:
– Хорошо, сейчас буду. – Он скинул вызов и задумчиво уставился в сторону. – Мне срочно нужно ехать на объект. У кого ты остановилась?
– Сняла квартиру на пару дней. Посуточно.
– Девочки с тобой? – нахмурился он.
– Нет. У бабушки в деревне.
– Тогда так. Сейчас я выделю тебе машину, съездишь на квартиру, заберешь вещи, рассчитаешься с хозяйкой.
– Зачем? – не поняла сразу.
Ну не домой же он меня отправляет, не выслушав?! В самом деле. Нет! Только не сейчас!
– Держи! – Саша бросил через стол связку ключей. – Ночевать останешься у меня.
Он сказал это таким тоном, что у меня отнялись ноги и похолодела спина.
Я молча следила за тем, как он встает из-за стола, роется в бумагах, отдает последние распоряжения секретарю по интеркому, и чувствовала странное оцепенение.
Я НЕ хотела ехать к нему домой, НЕ желала оставаться у него.
С ним.
Под одной крышей.
Почему-то всегда рядом с этим мужчиной я чувствовала себя маленькой наивной девочкой. Один взгляд, одно его присутствие рядом – и я словно напрочь обнажена, связана, беззащитна. При всем том, что Саша никогда пальцем меня не трогал и уж тем более не причинял вреда. Когда он приезжал к нам в гости, он словно заполнял собой все пустующее пространство. Он был везде, повсюду. Его вещи, его одеколон, его голос, его присутствие. В комнатах, в разговорах, в мыслях. Я злилась на саму себя, но сделать ничего не могла.
– У меня еще кое-какие дела, – соврала нарочно. – Мне неудобно обременять тебя своим присутствием... Может быть, мы поговорим на нейтральной территории? Я думаю, так будет удобней.
Да, я опять трусливо пятилась назад.
Саша насмешливо повел бровью, поправил манжеты на рукавах рубашки и прошел мимо, проигнорировав мое предложение.
Я отвернулась в сторону, закрыв на мгновение глаза. Прикусила язык. Наверное, все-таки не стоило в моем случае сейчас перечить мужчине.
Сила и деньги не на моей стороне. И многое зависит от его настроения.
– Боишься, Ника? – неожиданно прозвучал горячий шепот прямо над моим ухом. – Только ответь себе честно: меня? Или все-таки себя?
Я даже не заметила, как он подошел сзади. Кожу обожгло до противных мурашек. Кисти рук непроизвольно вцепились в сумочку.
Повернула голову, встречаясь с темно-кофейным взглядом. А в нем ночь. Темная, непроглядная, пугающая и одновременно засасывающая. Когда смотришь в глаза и проваливаешься, тонешь в вязкой трясине, забывая дышать. Знаешь, что надо бежать без оглядки, но почему-то стоишь на месте.
И эта опасность завораживает.
– Хорошо, я приеду, – сглотнула шумно, как под гипнозом, не в силах отвести взгляд.
Все еще находясь где-то там, в зазеркалье, по ту сторону черты, разделяющей реальность и темноту.