— Чем он занимался по бизнесу?

— Слишком широкий вопрос. Он был, как, наверное, любой бизнесмен, человек многогранных интересов. Разбогател он, как я понимаю, на том, на чем тогда богатели все нынешние олигархи. То ли компьютеры перепродавал, то ли что-то похожее.

Я могу говорить, какие у нас были общие интересы. Во-первых, у моей компании «Изумрудные Луга» сегодня филиалы в пяти странах. У нас предприятие, как вы понимаете, имеет свою уникальную специфику. Раз открывшись где-нибудь, в любой точке земного шара, оно уже не закроется через год. Поэтому наш интерес к Грегу с первой встречи был естественен и понятен — речь шла об открытии нашего филиала в Польше.

И пусть вас не смущает, что я веду речь о том, что было двадцать лет назад, по нашим масштабам это сущие пустяки. И даже моих партнеров эта долгосрочность наших переговоров совершенно не смущает, потому что, зная Грега, мы верили: в странах, получивших независимость от СССР, пройдут трудности переходного периода, завершится дележ собственности и сфер влияния, войдут в правительство новые люди — и будет у нас филиал в Польше. А филиал — это… — Грейслин сделал паузу.

«Это — сотни миллионов долларов на десятки лет, причем без особых забот», — отметил про себя Олег.

— К тому же, — продолжал Грейслин, — Ставиский успел со своим греческим партнером открыть филиал в Греции. Так что целесообразность контактов была подтверждена.

— Что еще? — невозмутимо спросил Хопкинс, делая пометки в блокноте.

— Наше сотрудничество шло главным образом в области приобретения или продажи разного рода уникальных предметов искусства. Картин, скульптур, раритетов… Вы же обратили внимание, как много прекрасных произведений искусства в нашем парке, в музее, в мавзолеях… И даже это великолепное полотно «Распятие», которое вы видели («Надо же, уже сообщили, пока мы ехали», — отметил Олег), даже это полотно было спасено благодаря нашей корпорации.

— Это — благородный жест, — отметил Хопкинс.

— А что вы скажете о похищенном у вас антиохийском Потире? — неожиданно спросил Потемкин, до этого молча наблюдавший беседу со стороны. И отметил: «Ага… Глаза влево вверх. Сейчас будет вранье».

— Я не понимаю, какое антиохийская Чаша имеет отношение к убийству. — Эдвард Грейслин переводил взгляд с Потемкина на Хопкинса, как бы спрашивая у Хопкинса, стоит ли отвечть на бестактный вопрос его напарника. Но Хопкинс просто глядел на вице-президента, не мигая. И Грейслин продолжал не очень уверенно: — Этим занимается полиция. Они продвинулись довольно далеко, и, я уверен, доведут дело до конца.

— Какая именно полиция занимается делом — Лос-Анджелеса или Блемдэйла?

Грейслин покачал головой:

— Вы уже в курсе… Да, наш мемориальный парк находится на территории двух городов. Музей — на земле Блемдэйла. Они и работают.

— Должен вам сказать, — вступил снова в разговор Хопкинс, — что не только эти города здесь замешаны. Чаша эта принадлежит музею в Нью-Йорке. Страховая компания находится в Пенсильвании… Так что дело вполне может рассматриваться как дело федерального уровня.

Грейслин был явно раздосадован.

— Мне и в голову не приходило никогда связывать убийство Ставиского с этим похищением…

— Послушайте, господин Грейслин, — Потемкин сделал жест в сторону окон, — часто ли здесь, на вашей территории, происходили убийства?

— Сколько знаю, никогда. Покойников к нам привозят уже, так сказать, в готовом виде… — Грейслин попытался пошутить, но поддержки не встретил.

— Неизвестно еще — может быть, и Грега Ставиского доставили к вам уже… готовым. У нас пока нет материалов ни для того, чтобы подтвердить это, ни чтобы опровергнуть, — заметил Потемкин. — И еще вопрос: как часто из ваших музеев пропадают произведения искусства стоимостью в миллионы долларов?

— Впервые. — Грейслин выглядел усталым и озабоченным.

— Тогда у меня последний на сегодня вопрос: почему руководство «Изумрудных Лугов» так тщательно охраняет информацию о пропаже? Может быть, если бы извещение было помещено в газеты, прозвучало по телевидению — публика была бы заинтересована и помогла обнаружить пропажу?

— Встречный вопрос. Часто вам публика помогала раскрывать дела?

— Бывало… — Хопкинс перехватил инициативу. — Так почему же вы так сторонитесь прессы?

— А я вам скажу точно, что это будет. Десятки телевизионных машин вокруг ограды — по всему периметру парка. Съемки с воздуха, с вертолетов — я их запретить не могу. Интервью с второстепенными сотрудниками. Кто из них и что скажет в эфир — непонятно. Но увидят это миллионы. А итог однозначен. Обыватель понимает: на «Изумрудных Лугах» крадут. Сегодня Чашу украли, завтра покойника украдут… И я могу сколько угодно рассказывать, как надежна у нас охрана и сколько денег мы тратим на безопасность — а суммы, поверьте, внушительные, — эффект будет нулевой. Обыватель запомнит — с нами не надо иметь дела. А это именно то, чего мы допустить не можем.

— Странно, как вам все же это удается, — продолжил тему Олег. — Репортеры вездесущи. Вы сами об этом сейчас так красочно рассказали.

— Как-то удается… — Грейслин поглядел на Потемкина испытующе, потом на Хопкинса. — Один человек в нашем совете директоров является членом совета учредителей «Таймс». И он ясно понимает наши опасения.

— Есть ли у вас соображения, кому мог мешать Ставиский? По бизнесу? По жизни?

— Я, когда готовился к встрече с вами, понимал, что этот вопрос непременно прозвучит… В конце концов, никто из нас не живет бесконфликтной жизнью… Но ничего конкретного.

— Ладно. — Хопкинс положил в карман блокнот и ручку и собрался подняться с удобного полукресла, но Потемкин мягко положил руку ему на плечо:

— Вы ведь еще что-то хотели сказать?

Грейслин поглядел в его сторону, но Потемкин ясно видел, что он смотрит мимо. («Решает — говорить или нет?» — понял Олег и отвел взгляд. В таких ситуациях главное — не спугнуть человека.)

— Да. Хотел… Мне никак не положено бросать тень на корпорацию, называя имя одного из ее сотрудников, но nobles oblige. Я обязан.

Дело в том, что человек, который по ночам несет дежурство на кладбище, вызывает у руководства серьезные нарекания. Зовут его Мартин Дэвис.

— Как давно он у вас работает?

— Строго говоря, он не наш сотрудник, а «Вестерн Секьюритис», охранной компании. На нашем объекте — уже года три. Но до последнего времени никаких проблем у нас не было.

— А теперь — какие?

— Ничего крупного, знаете ли… Но то рабочие доложили, что один из особых участков парка утром оказался незапертым (у нас есть такие участки, куда без ключа не войти). То в «Мавзолее патриотов» до утра свет горел… Мелкие нарушения, но досадные. Дэвиса предупредили.

— Могли бы и заменить, если недовольны! — буркнул Хопкинс.