Все остальные сидели в гробовом молчании, глядя на Бродерика так, словно он это от них скрывал. Он покачал головой и потер пальцами лоб – у него начинала болеть голова. Этой ночью он почти не спал, размышляя о том, что теперь будет с компанией и насколько серьезны отношения его отца и Джинни Миккелсон. А еще перед его внутренним взором то и дело всплывала Тленна в этой узкой юбке.

– Да, пожениться, – отрезал Джек не предполагающим возражений тоном, как будто все они до сих пор были детьми. – И чем раньше, тем лучше, раз уж информация все равно вышла наружу. Вчера вечером мы с ней это детально обсуждали, и именно поэтому я не отвечал на ваши звонки.

Бродерик уцепился за главное в словах своего отца:

– Раньше?

– А какой смысл ждать, раз уж все всё равно знают? Мы планировали подготовить всех к этой новости, но вчерашнее происшествие несколько ускорило ход событий. Джинни прямо сейчас беседует со своей семьей. – Он бросил взгляд на Бродерика. – Как ты, вероятно, уже знаешь из разговоров с Гленной.

Упоминание этого имени заставило некоторых за столом удивленно приподнять брови. Его братья и сестры искоса поглядывали на него; отец все-таки повернул беседу в нужное ему русло. Но Бродерик прекрасно знал эту отвлекающую тактику – еще в юности Джек преподал ее каждому из своих детей. Так что он не позволит фокусу дискуссии сместиться.

Бродерик наклонился и положил руки на стол, добавляя веса словам.

– Давай не будем отклоняться от темы, отец. Если я правильно понимаю, мы собрались здесь для того, чтобы ты посвятил нас в свои планы помолвки с женщиной, которую, как мы считали, все – включая тебя – терпеть не можем.

– Не просто помолвки. Как я уже говорил, мы планируем пожениться, – сурово, как аляскинские морозы, сказал Джек Стил.

– Но период помолвки будет долгим? – с надеждой произнес Бродерик.

Пауза, возможно, заставит Джека изменить позицию. Может, его чувства охладеют. Или он хотя бы увидит все безумие этой затеи и последствия, которые она влечет для их компании.

В глазах Джека появилось мягкое и сентиментальное выражение, которого Бродерик не видел со времен той самой авиакатастрофы.

– Нет, очень коротким.

– Насколько коротким? – вклинилась Наоми.

Джек подождал, пока официантка поставит перед ним тарелку и удалится, и лишь тогда ответил:

– Мы планируем пожениться в мой день рождения. Так я уж точно о нем не забуду. – Джек усмехнулся, явно очень довольный собой.

У Бродерика в буквальном смысле встали дыбом волосы на загривке.

– Но твой день рождения через…

– Две недели. – Джек коротко кивнул.

– Господи боже, – прошептала Наоми, и все остальные члены семьи почувствовали, как ее слова отдаются холодом у них глубоко внутри.

Бродерик ссутулился на своем стуле. Глубоко внутри его зарождался гнев. Ему пришлось расстаться с Тленной после самого запоминающегося переживания в его жизни – и все ради известной ему с детства мантры: семья превыше всего. И что же случилось с этим правилом сейчас?

Губы Бродерика были плотно сжаты: он не был уверен, что способен сдержаться и не наговорить чего-нибудь такого, о чем позже пожалеет. У его братьев и сестер не было этой проблемы, поэтому все наперебой что-то говорили, так что даже было сложно разобрать, кто и что именно сказал. Бродерик отбросил мысли о Гленне и вернулся к вопросу о семейной компании:

– А что насчет слухов о продаже акций? Отец, если вы встречались у нее в офисе, кто-то еще может об этом знать. И ты прекрасно понимаешь, как это сказывается на финансовом положении обеих компаний.

– Да, по этому поводу, – Джек Стил откусил небольшой кусочек вафли, – мы хотим вместе со всеми вами подготовить презентацию для совета директоров о слиянии обеих компаний.

Слиянии?

Обычные компании могут объединяться. Но это все равно что объединить порох и спички. Результаты будут разрушительными и уничтожат все, что они с таким трудом построили.

Бродерик подозревал что-то подобное еще с того момента, как узнал о продаже акций, и сейчас его гнев вырвался из-под контроля. Отец собирается уничтожить то, чему Бродерик посвятил всю свою взрослую жизнь, – и он не собирался с этим мириться.

– Слияние компаний? Серьезно? Ты не можешь ожидать, что мы… что я соглашусь пойти на это.

Джек Стил наклонился, чтобы оказаться лицом к лицу со своим сыном.

– Именно этого я и ожидаю. Не забывай, я по-прежнему основной акционер «Стил индастриз», а Джинни – основной акционер своей компании. Конечно, у совета директоров могут быть сомнения. Как и у тебя, и у Гленны. Но мы с Джинни все продумали. Настало время закончить эту вражду. Мы готовы сделать все ради этого. И ты можешь либо присоединиться, чтобы наша новая компания стала еще сильнее, либо продать свою долю, и я куплю ее у тебя по честной рыночной цене. Дело за тобой.

– Осторожнее, брат! – предостерегающе произнес Конрад, кладя руку Джеку на рукав. – Неужели ты собираешься отказаться от собственного сына? Своей плоти и крови?

Бродерику тоже было это интересно. Но если его отец ожидает, что он сдастся без боя, то очень глубоко ошибается.

Джек некоторое время молчал.

– Я ничего не сказал про «отказаться». Я сказал, что, если кто-то хочет выйти из доли, вы можете это сделать. Но я всегда рад видеть свою семью в своем доме.

Заговорил Маршалл.

– А наши должности? И наша земля, наше семейное наследие?

– Ты бежишь впереди паровоза, до этого мы еще дойдем, – произнес Джек, который вел себя слишком спокойно для человека, который только что перевернул весь их мир. – Реструктуризация откроет новые возможности.

Реструктуризация. Он сказал это таким обыкновенным тоном, словно сообщил, что на Аляске в это время года стоят морозы. Но Бродерик понимал, что то, о чем он говорит, породит полный хаос – и для Стилов, и для Миккелсонов, и с личной точки зрения, и с профессиональной.

– Отец, я много раз говорил то же самое сотрудникам. Которым оставалось всего ничего до увольнения.

Отец улыбнулся той жесткой улыбкой, которую они все не раз видели.

– Значит, это дает тебе определенную перспективу относительно того, кто будет финансовым директором объединенной компании.

Бродерик похолодел. Они собираются выбирать между ним и Гленной, и остаться должен только кто-то один.

– Надеюсь, ты не возражаешь против моей собаки. – Гленна наклонилась и погладила щенка хаски, который спокойно сидел перед ней. Потом подняла глаза и увидела, что Бродерик внимательно изучает ее с противоположного конца кабинета. В воздухе между ними висело напряжение.

– Ничуть. Как его зовут?

– Кота. Это от «Дакота». – Гленна отцепила поводок и стала внимательно наблюдать за щенком, который принялся обнюхивать предметы в комнате. Он с любопытством обнюхал кожаные ботинки Бродерика и остановился возле его кресла.