Светочке опять стало страшно, как тогда, когда она осталась один на один с умирающим мужчиной. Озноб вновь заколотил бедное тело. Челюсть принялась подозрительно двигаться. Нет, так невозможно, нужно успокоиться и уснуть. Завтра идти к следователю, нужно хорошенько выспаться, чтобы хоть мало-мальски соображать. Легко сказать, да трудно сделать. Раньше она легкомысленно отмахивалась от маминых жалоб на бессонницу. Подумаешь, какая серьезная болезнь! Шалят нервы, с этим легко можно справиться, препаратов полно. Но сегодня она на собственном опыте поняла, как это противно не засыпать и бесконечно маяться от всяких назойливых мыслей. Гадость какая! Вроде и не болит ничего, и температура нормальная, да невозможно уснуть. Просто-то просто, а выматывает душу и тело до предела. Можно, конечно, выпить успокаивающее, но для этого необходимо встать, пройти через родительскую комнату на кухню к аптечке. Не очень удобно. Наверняка своим демаршем она разбудит отца с мамой. Родители начнут приставать с расспросами, переживать, волноваться. Нет, это не выход. Пусть отдыхают, ни к чему им знать, какая история приключилась с их ребенком. У них и так забот хватает.

На следующий день ровно в одиннадцать Светочка подъехала по адресу, указанному в повестке. Равнодушный дежурный выписал ей пропуск и объяснил, как найти нужный кабинет. Светочка немного поплутала по длинным и довольно запутанным, неуютным коридорам учреждения, пока не отыскала нужную дверь, на которой висела официальная табличка «Старший следователь по особо важным делам капитан Никонов П.И.». Она боязливо постучала и, услышав раздраженное «да!», отворила массивную дверь.

В просторном кабинете за столом сидел, на ее взгляд, довольно пожилой человек с очень уставшим и помятым лицом.

— Проходите, гражданка Денисова, не стесняйтесь, — произнес он. Голос у него тоже оказался противный. Такой, наверное, и должен быть у человека с неприветливой и измочаленной внешностью. — Присаживайтесь, — то ли пригласил, то ли приказал следователь Никонов.

Со Светочкой в ее не очень длинной жизни никто и никогда не разговаривал подобным образом. Вроде все слова правильные, придраться не к чему. Но каким тоном их произносит следователь… Что ж, он тут хозяин, ему виднее, как правильно разговаривать с посетителями. Только зря он это делает. Таким манером закоренелого преступника не напугаешь, а у нормального человека наверняка отобьешь всякую охоту к позитивному диалогу. Невоспитанный грубиян, заключила девушка. На ее робкое «здрасте» и бровью не повел. Ответить тоже не удосужился, видимо, считает это лишним или с детства не приучен здороваться.

Светочка осторожно преодолела пространство от двери до стола и аккуратно примостилась на краешке стула. Человек, сидящий напротив, положительных эмоций не вызывал, скорее наоборот. Неприятный тип. Не то по жизни такой помятый и сморщенный, не то с похмелья, трудно понять. Светочка видела следователей только в кино. Никонов на киношных героев был совсем не похож. Скорее — на одного из алкашей, что с раннего утра трутся на ступеньках магазина и выпрашивают без зазрения совести у прохожих копейки на заветную чекушку, терзаемые надеждой опохмелиться. Не понравился Никонов Светочке, совсем не понравился. Вид какой-то немытый. Хоть и старший следователь, а поведение агрессивное. Держится с нею так, будто она преступница. А в чем она виновата? Самое большое преступление, которое Светочка совершила, — это то, что в рабочее время читала художественную литературу. Но за это вроде как не судят пока.

Наконец следователь задал все интересующие его вопросы.

— Подпишите вот здесь и здесь, — ткнул он пальцем в исписанный листок. — С моих слов записано верно, число и подпись, — продолжил он диктовать таким раздраженным тоном, словно Денисова была его кровным врагом или главной подозреваемой по делу.

«Не буду я ему отдавать чужой телефон, — мстительно подумала про себя Светочка. — Наверняка не вернет его хозяину, зажилит, с него станется. От такого служителя закона можно ожидать любого подвоха. Ведет себя как последняя пакость, человеконенавистник в погонах. Только офицерское звание позорит. И как таких в органах держат? А еще старший следователь. Жди от него помощи, быстрого и честного расследования, как же».

— А он жив? — несмело поинтересовалась Светочка у желчного Никонова.

— Кто? — изумился следователь. Он не сразу понял, о ком его спрашивают.

— Пострадавший этот, про которого мы говорили. Мальцев, кажется. Правильно я запомнила? — Светочка почувствовала, что покраснела, и смутилась от этого ужасно.

— Правильно запомнила. Мальцев. Еще как жив. Да что ему сделается? Такие быстро выкарабкиваются из любой ситуации, в огне не горят и в воде не тонут. — Никонов противно ухмыльнулся.

— Какие «такие»? Что вы имеете в виду? — насторожилась Светочка.

— Что-то вы много вопросов задаете, девушка. Вам-то что за печаль? Жив, не жив. Вы же его не знаете, видели впервые, — подозрительно проговорил следователь.

— Не знаю. Ну и что с того? Человек же серьезно пострадал. Жалко очень, — твердо произнесла Светочка.

— Нашла о ком беспокоиться! Вот гляжу я на тебя и никак не пойму, ты глупая или прикидываешься? — противно осклабился Никонов.

— А вы мне, пожалуйста, не тыкайте, — вспыхнула Светочка.

— Ишь ты, пигалица, а все туда же. Возмущаться умеешь? Молодец. Это хорошо, это по-нашему. А я подумал, что ты совсем бесхарактерная, так себе, кисель молочный, — хохотнул Никонов.

Да сколько же можно позволять над собой изгаляться? Светочка, конечно, тихоня и отличница, но оскорблять себя не позволит. Она вскинула голову и твердо, стараясь не задрожать голосом, произнесла:

— Я вам больше не нужна, господин Никонов?

— Свободна, гражданочка Денисова, свободна, — равнодушно процедил следователь.

Светочка вспорхнула со своего стула и рванула к выходу. Но ее остановил противный, насмешливый окрик:

— И куда так торопимся, гражданочка? Далеко собрались? Мне еще нужно вам пропуск подписать. Не выпустят вас из нашего заведения без моей подписи. Или желаете у нас подольше задержаться? Так лично я не против.

Светочка, пылая щеками, вернулась к столу и дрожащей от злости рукой положила пропуск перед Никоновым. Тот нарочито неторопливо придвинул бумажку к себе, черканул в ней закорючку и задержал цепкий, неприятный взгляд на Светочкином лице.

— В Склифе твой подопечный. — Вредная ухмылка вовсе не украсила его помятое лицо.

Но Светочке было все равно. Она узнала главное. Теперь сможет навестить несчастного и вернуть принадлежащее ему имущество без всяких посредников. Тем более что эти посредники не вызывают не только симпатии, но и доверия.

— Никак проведать собралась этого хмыря? — ехидно поинтересовался любознательный следователь.

И чего веселится? Чем это она его так задела? Или это его обычная манера разговаривать с людьми в оскорбительном тоне? Вот уж экземпляр так экземпляр.