Она отчаянно смотрела на меня, а в ее мыслях мелькали образы Шела. Я вдыхал эти эмоции, которые казались мне нектаром.

– Да, Терри, прямо сейчас. И чем быстрее мы узнаем правду, тем лучше для тебя и твоей дочери. Ты сама прекрасно все понимаешь. Ну же, девочка, иди сюда, – поманил я ее, включив телепатическое воздействие.

Энергии во мне было хоть отбавляй, и не составляло труда руководить действиями Терри. Какая уже разница. Еще пару часов – и она будет ненавидеть меня так же сильно, как до этого пыталась любить.

– Харли… Я тебя прошу. – Она цеплялась за стену, но при этом шагала прямо в мои руки.

Я поймал ее в объятия, покрывая поцелуями пульсирующую жилку на шее.

Терри дрожала в моих руках, билась раненой птицей. Истерзанная еще до меня память вставала в штыки. Но я терпеливо ждал, пока Терри успокоится сама. На пару секунд я оставил ее на постели, прислушиваясь к шагам в коридоре, но мне лишь показалось.

Стояла пугающая тишина, и даже голосов обитателей дома не было слышно в кромешной тьме моих опасений.

– Все хорошо, моя девочка. Терри, пожалуйста, мы же договорились. Это тебе нужно, пойми, – шептал я ей в ухо, лаская шею и открытую часть груди в декольте.

Потом стянул с нее платье, бросив на пол, за ним белье. На шее Терри блестело выбранное мною днем платиновое колье, подчеркивая изящные ключицы девушки.

– Пытаюсь, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Страшно.

– Ты же сильная, – прошептал я. – Ты почти вытащила меня, а я хочу помочь тебе. Пойми, что ты быстрее станешь свободной от своего же кошмара.

– А ты от своего? – вдруг ответила она, потом села с ногами на постель, подтянув их к себе, и положила голову на колени, глядя на меня глазами, в которых стояла влажная пелена. – От своего кошмара, что тебя преследует! Тебе это поможет, Харли?

– Сомневаюсь, – покачал я головой. – У меня совсем другие проблемы.

– Я одна из них? – сомнительно спросила она.

– Нет, моя дорогая. Ты у меня не проблемная совсем, а очень даже милая. И ты первая, к кому я так отношусь, поверь мне на слово. Все будет хорошо. Надеюсь, – поправился я, но по-прежнему пытался выглядеть невозмутимым.

Внутри что-то щелкало, будто запускался обратный отсчет, и мне от этого было не по себе.

Если бы она знала правду, зачем я это делаю, она никогда не простила бы. Она была согласна терпеть пытку разума и тела ради себя и Лии. Даже ради меня, ведь уже знала о моей странной ментальной зависимости.

Но узнай она, что это нужно Организации, то не дала бы своего согласия и давно послала бы меня ко всем чертям.

Когда она узнает, что я столько времени ее обманывал, то не простит. Слишком упряма. В лучшем случае, мне удастся скрыться и сделать вид, что я ее бросил. В худшем…

Да не стану я перед ней оправдываться! Я сам на поводке ОГБ, и это мне работать на них, а не ей. Гораздо лучше, если я выбью из нее эту любовь, заставив меня ненавидеть, если вдруг сорвусь с цепи.

Ей самой потом будет легче пережить разлуку.

– Иди сюда, – тихо произнес я, привлекая к себе дрожащее тело.

Я уложил ее на простыни, опустился вниз и начал медленно целовать плоский живот, который втягивался от прикосновений. Ее рука плавно дотронулась моих волос, и Терри замерла, стараясь не шевелиться. Лишь ужас от предчувствия кошмара пульсировал в ее висках, эхом отражаясь от стен спальни.

Странно, почему такие люди, как я, могли видеть эмоции душой и ощущать, словно материальную сущность? Так же, как обычные люди видят свет, чувствуют запахи, видят образы…

Эмоции представляли собой излучение. Они были подобны электромагнитной волне, улетающей в пространство от источника. И как тот же луч звезды – комплекс ультрафиолетовых, инфракрасных лучей и потока фотонов – чувства людей несли подобные свойства.

И, словно спектр звезд, они имели свои цвета. Положительные – светлый, почти прозрачный. Отрицательные же являлись совсем другими «на вкус», имели свою структуру. Они были темными, хотя такими разными по содержанию и форме. И это тонкое выражение душевных болей клубилось, словно туман родного Асгарда. Каждая эмоция несла собой заряд энергии, который могли впитывать подобные мне существа. Только основная масса менталистов-телепатов предпочитала те светлые чувства, дающие им позитив.

Мне же досталась участь энерговампира, и от темных волн я кайфовал, как от наркотика. Это невозможно изменить. Как бы не противился, я знал, что все начнется снова. В прошлом, пользуясь своими ненормальными способностями и не до конца понимая, в чем же дело, я натворил много глупостей, изобретая для себя способы получения удовольствия. Тогда же случайно обнаружил, насколько усиливается мое наслаждение, если я впитывал эти волны одновременно с тем, как тело получало свою долю удовольствия.

– Не медли. Что с тобой? – прервал мои мысли звонкий голос Терри.

Я снова вдохнул аромат ее страха, и в висках застучал пульс от предвкушения той самой радости – наверное, единственной в моей жизни.

Я делал это для Терри, но понимал, что хочу сам снова попробовать то, чем почти не занимался последнее время. А ОГБ… К черту ОГБ. Дело вовсе и не в них.

Из моей груди раздался глухой стон, и я, не прекращая ласки, запустил поток энергии, извлекая из сознания Терри те картины, что роились в ее разуме, ведь она подсознательно ждала мою атаку. Я сам готовился к этому, словно впервые хотел примерить на себя чужую боль и страдание.

Терри была для меня одновременно решением рабочей проблемы и новой напастью. Я не до конца понимал, что происходило со мной в тот момент. Слишком уж трудно давался каждый шаг и решение.

Я медленно отключал ее сознание, но не полностью, позволяя мыслям свободно разгуливать в голове.

Обнаженное женское тело лежало предо мной, не шевелясь, не пытаясь сопротивляться моему напору. А я уже не знал, желал ли я ее в тот момент. Ведь мои мысли вдруг переключились на воспоминания этой блондинки – хрупкой, как статуэтки из голубого хрусталя в моей бывшей усадьбе, и одновременно сильной и несгибаемой, словно алмазный диск.

Ее ужас, застывший глыбой во время окончания нашего разговора, так и стоял передо мной, до сих пор насыщая меня своей энергией. А я попытался понять желания Шела, который пользовался Терри таким образом.

Даже для меня, видавшего всякое и знавшего немало женских фобий, этот способ удовлетворения был чем-то неизведанным. И я не мог сказать, что страх Терри в миг, когда я осознал ее прошлое, стал чарующим. Скорее, наоборот, я видел боязнь настоящей смерти, которая преследовала меня долгое время. И теперь именно она пульсировала внутри, мешая осознать действительность происходящего.

Мне еще никогда в жизни не было столь страшно. И ужас Терри вместо желаемого удовольствия доставлял лишь жуткий дискомфорт. Меня несло с ускорением в ту самую пропасть, которая снилась мне три года. Я машинально ласкал безвольное тело своей любовницы, чувствуя ужас от навевания ей страшного кошмара. А меня тащило вместе с ней во тьму, из которой не было выхода.