Тим протянул к Кире свои сильные, загорелые руки и неожиданно, мгновенным движением, разорвал её красивую блузку в клочья.

– Боже! Что с тобой? – в ужасном приступе страха взмолилась Кира. – Тим! Успокойся. Возьми себя в руки. – Она обхватила свою голову руками и громко зарыдала.

В этот момент дверь с неприятным скрипом приоткрылась и в комнату вошёл огромный парень с густой чёрной бородой и ужасно волосатыми руками, и, не здороваясь, тут же спросил у Тима: «Эта – новая?»

– Как видишь, – хладнокровно ответил Тим.

– Ничего… Пробовал? Как она?

– Нет, только приехали…

– Тогда давай – я начну?

– Лучше давай часика через два… хорошо?

– О-кей…

Парень, подойдя к Кире вплотную, стал осматривать и ощупывать её, как рассматривают какой-то товар на базаре: сверху до низу, сбоку и сзади, и удовлетворённо произнёс:

«Неплохой экземпляр… Неплохой… Как тебе у нас, как тебя?..

– Кира её зовут, – ответил Тим.

– Настоящая секс-бомба… – засмеялся гигант… – На такой бомбе запросто можно подорваться… Ох, уже хочу… – и, крякнув, поспешно вышел из комнаты.

– Через два часа… – неожиданно послышался его удаляющийся голос из коридора.

– Не бойся, – увидев, что Кира, внезапно онемевшая, трясущаяся всем телом, вот-вот упадёт в обморок, пробовал успокоить Тим. – Ничего страшного не будет. Никто тебя не убьет, не закатает в асфальт… Будешь заниматься самым прекрасным в жизни – любовью. – Он попытался Киру обнять, но она брезгливо отстранилась.

– Э-э, так не пойдёт девушка… Здесь твой босс – я. А с боссом нужно обращаться повежливее. Понимаешь? – и он попробовал приподнять ей подбородок двумя пальцами правой руки.

Кира резко опустила голову и тут же получила первый раз в жизни хлёсткую пощёчину.

От неожиданного удара и от пронзившего всё её сознание чувства небывалого страха Кира свалилась на пол, животом вниз, широко раскинув ноги, как будто пытаясь удержаться в равновесии. В голове страшно гудело, она рефлекторно пыталась приподняться, но не смогла. Ноги её не слушались, руки дрожали, изо рта безобразно потекла рвота…

Она очнулась в той же комнате, на вонючей кровати, в той же самой разорванной в клочья, грязнущей, с кровянными пятнами, блузке.

Рядом, на стуле, с большой бутылкой воды, сидел Тим.

– На, попей, – он бесполезно протягивал бутылку, Кира не реагировала.

Тим сидел в полуметре от неё, вальяжно, нога на ногу, выжидая, когда Кира придёт в себя. В его внешности не было никаких перемен. Безразличный, холодный взгляд. Настоящий ублюдок – пронеслось у неё в голове.

– Ублюдок, – тихо проговорила Кира.

– Что? – яростно вскричал Тим, – что ты сказала, сука? Я тебе даю воду, а ты меня, сучка, за это ещё обзываешь? – и он снова, наотмашь ударил Киру по голове.

Казалось, весь мир перевернулся. Кира вскрикнула от ужасной боли и вновь потеряла сознание.

Она открыла глаза, когда почувствовала, что кровать, на которой она лежит, абсолютно мокрая. Перед ней стояли Тим и второй, его приятель. Они о чём-то говорили. Кира не могла разобрать ни слова. У второго в руках было огромное пластмассовое ведро. Видимо, из него он и поливал её холодной водой, стараясь привести в сознание.

Кирина тётя, с трудом дождавшись до полуночи, не понимая, что могло произойти с только что приехавшей племянницей, позвонила в полицию.

– Сколько лет девушке? – с трудом разбирая взволнованную речь старушки, расспрашивал полицейский.

– Да ей уже двадцать шесть… или двадцать пять… Я точно не помню.

– А когда она покинула ваш дом?

– Утром, ну, почти утром… По-моему, было около часа дня… За ней приехал какой-то знакомый, и они ушли…

– А вы знаете этого знакомого?

– Да откуда же мне знать? Первый раз его увидела. Высокий, черноволосый. Говорил по-русски… Сказал, что через несколько часов её привезёт обратно. Только прокатятся по Хайфе… Она ведь у меня первый раз в гостях…

– А как племянница была одета?

– Ой, – очень красиво: розоватая блузочка на перламутровых пуговках, светлая юбка, красные туфельки на высоких каблуках…

– Красивая?

– Очень, очень красивая. Просто – артистка!

– И у неё был свой мобильный телефон?

– Да… Она и звонила мне…. Только… до ухода из дома, вчера, когда ехала в мою сторону из аэропорта.

– Вы можете назвать его номер?

– Конечно… Сейчас, секундочку… посмотрю…

Старушка открыла свою толстую, пожелтевшую тетрадь, перелистала несколько страниц и, найдя телефон племянницы, обведённый красными чернилами, продиктовала его полицейскому.

– Давайте договоримся так, – медленно подбирая слова, предложил полицейский, – если она не вернётся до завтрашнего утра, положим, до одиннадцати – двенадцати… Вы позвоните нам снова.

– Нет, голубчик, а если с ней произойдёт что-то за это время? Мы важные часы упустим… Надо уже искать… – старушка закашлялась и медленно пошла за водой, да заодно и за валерьяновыми каплями.

– Алё! Алё! – кричал полицейский и, немного подождав, повесил трубку.

Кира проснулась от страшной дрожи. Тело горело. Она провела по лицу рукой – на губах была кровь. В комнате стояла страшная вонь. На табуретке, рядом с кроватью, стояла всё та же, нетронутая бутылка с водой.

За стеной неожиданно послышались громкие, нескончаемые женские стоны. Не крики, не смех, а самые настоящие животные стоны, которые, как правило, инсценируют профессиональные проститутки, возбуждая своих клиентов и стараясь поскорее закончить процесс…

«Боже! Так вот я где… Это – публичный дом… Поздравляю, идиотка! Дебилка! Дебилка!»

От ужаса, охватившего её глубоко травмированную душу, хотелось по-волчьи завыть на весь дом. Но она вовремя усмирила нахлынувшие на неё, как смертоносное цунами, чувства, до боли прикусив и без того расцарапанные до крови пальцы.

«Идиотка! Идиотка! Идиотка!» – злобно повторяла она про себя, пытаясь придумать, как ей отсюда выбраться.

Женские стоны за стеной усилились, послышался отборный русский мат и вдруг всё стихло, как будто это было какое-то наваждение.

Через минуты три-четыре в комнату неожиданно вошёл гигантский бородач, который встретил их с Тимом. Он на ходу заправлял в брюки джинсовую рубашку и, нагло прищурив глаз, смотрел на Киру.

– Оклемалась, Киса?

Он подошёл к её кровати, пронзительно посмотрел на Киру чёрными как уголь глазами, и смачно сплюнул, вытирая нос и губы рукавом полумятой рубашки. «Слушай меня внимательно… Всё, что сейчас скажу – для тебя. Не для меня… – он сделал паузу, – захочешь выжить – делай, как я скажу…»