— Мы говорим не о том, что известно всем, но о результатах расследований. Ты помнишь тот звонок о контрабанде людьми, обнаружившейся в обеих странах?

— Как я могу это забыть?

Сейчас Задак был мирной страной, но много лет назад на границе царило беззаконие, контролировавшееся безжалостным и жестоким криминальным авторитетом Квадри. В том числе он занимался контрабандой людей из Задака в Ассару и на более удаленные рынки. До того как стать женой Ашрафа, Тори была похищена, а на Ашрафа совершено покушение.

— У нас пока нет достаточных доказательств для суда, но мы знаем, что партнером Квадри был Хассан Шакрун.

— Понятно… — Самое невероятное было в том, что Карима это даже не удивило. Не то чтобы он догадывался о криминальном прошлом Шакруна. Просто считал его крайне неприятным типом и слишком зацикленным на собственном престиже и власти. — Насколько ты в этом уверен?

— Уверен, доказательства очевидны. Но потребуется время, чтобы полиция могла выдвинуть обвинения. После смерти Квадри Шакрун стал более осторожен, и сейчас они пытаются найти неопровержимые улики против него. Это сложно, потому что Шакрун предпочитает, чтобы другие делали грязную работу, а свидетелей уничтожает. Несколько человек, которые пытались противостоять ему, погибли от несчастных случаев.

Почувствовав холодок, Карим нащупал рубашку и натянул ее на себя, не прерывая разговора.

— В том числе и поэтому консул хочет, чтобы кто-то другой стал шейхом.

Теперь все это обретало гораздо больший смысл. Знала ли об этом Сафия? Какая ненужная мысль, он не должен о ней думать. Но малыш… что с ним будет, если Шакрун появится во дворце? Даже допускать эту мысль было страшно.

— Поэтому они так хотят кого-то извне, — добавил Ашраф. — Если они выберут человека из страны, Шакрун — очевидный кандидат. Он из влиятельной семьи, у него лучшие лидерские качества по сравнению со всеми остальными претендентами. Но с тобой у них появится уважаемый человек с практическими навыками правления, которые ты получил за время болезни отца.

Карим обдумал эти слова, игнорируя, что Ашраф сказал о шейхе как о его родном отце. Его мысли уже побежали вперед.

— Многие ли об этом знают?

— Нет. Для публичных обвинений слишком рано — пока улики не станут более весомыми. Но если он станет шейхом…

Криминальный авторитет с практически неограниченной властью? Лучше даже не думать об этом.

— И все-таки это проблема Ассары.

— А они хотят тебя, Карим.

— У меня есть своя жизнь.

С глубоким вздохом он посмотрел в окно. За все это время в Европе и Северной Америке он так и не перестал скучать по распахнутым небесам своей родины, по ее яркому солнцу и даже засухам, в которых выживали сильнейшие.

— У меня бизнес, который требует моего внимания.

Ашраф молчал.

— Я теперь частное лицо. Мне хватило королевских обязанностей. С момента как я начал ходить, из меня пытались сделать принца и преподавали уроки общественного долга и политики. А теперь я живу для себя.

Не то чтобы Карим ждал понимания, но следующие слова брата застали его врасплох.

— То есть ты хочешь развернуться спиной к этой ситуации? Потому что тебе так хорошо отвечать только за самого себя?

— Черт бы тебя побрал, Ашраф! Разве я похож на героя?

— Для меня да, бро. — Ни намека на иронию в голосе.

Герой! Он не смог защитить собственного брата. Карим рос серьезным, ответственным ребенком, его мир был переполнен постоянными требованиями учиться, достигать, преуспевать, больше работать. И все равно он обещал себе, что в этом графике будет находить возможности оберегать младшего от шейха. Когда у него не получалось, когда тот концентрировал свою ненависть на мальчике, которого не считал своим, Ашрафа били и издевались над ним. Кариму не всегда удавалось защитить его от этого. И хотя брат никогда не винил его за это, он все равно постоянно носил в себе чувство стыда. Он мог присматривать за Ашрафом лучше.

— Тебе не нужно быть героем, чтобы стать шейхом. Вот Шакруну чужды сомнения, хотя в нем нет ничего героического. Он просто хочет насладиться выгодами этой позиции.

Брат завершил разговор и оставил Карима в размышлениях о судьбе Ассары. Шакрун быстро поймет, что связать себя прочными узами со вдовой прежнего шейха — лучший способ укрепить свою позицию. Может, Карима больше и не волнует Сафия, но мысль о том, что ей придется иметь дело с Шакруном… Инстинкт подсказывал Кариму держаться подальше от Ассары и ее проблем, но чувство ответственности с этим было не согласно. Как и понимание, которое пришло во время разговора с Сафией. Нынешняя жизнь не удовлетворяла Карима целиком и полностью. Да, ему нравилось заниматься бизнесом и умножать состояние. Да, ему нравилась свобода выбирать что-то для себя и не думать, какое влияние его решение окажет на миллионы других людей. И Ашраф прав: с любовной жизнью все тоже гораздо проще. Но Карим с детства осваивал умения управлять народом. А когда здоровье шейха ослабло, то смог в них попрактиковаться. И ему это нравилось, это было его призванием. Вот почему таким разочарованием стала необходимость отказаться от этого. Ашраф предлагал ему остаться шейхом, но Карим не мог на это согласиться. У его брата уже слишком многое отняли, и он не собирался отбирать еще и то, что принадлежало ему по праву.

От этого так соблазнительна была мысль все-таки согласиться и стать инициатором изменений в Ассаре. Это хорошая территория, но она во многом еще отстает от Задака, и Карим видел возможности сделать что-то полезное для страны и ее народа. Это интересный вызов. Но на фоне всех этих размышлений маячила Сафия. Что случится с ней и ее сыном, если шейхом станет Шакрун? Нет. Об этом нельзя думать — нельзя выделять их на фоне других жителей Ассары. Эмоции в этом деле недопустимы. Карим поморщился — а ведь именно они вынудили его разыграть ту сцену в разговоре с ней. Завести разговор о браке, просто чтобы посмотреть на ее реакцию. Стыдно. Кажется, никогда до сегодняшнего дня он не врал сознательно. Но сегодня выбрал потешить свою гордость и отыграться за то, что Сафия могла вызвать в нем чувства, а он в ней нет. Для нее он снова был простым средством достижения цели.

И вопреки своим желаниям Карим продолжал думать о ней как о возлюбленной. Может быть, потому, что история не получила логического завершения? Они ограничивались поцелуями, пока Сафия не дала согласия стать его… и в ту же ночь она сбежала. Карим снова вспомнил, как облегало ее сегодня платье, и его охватила страсть. Темная и яростная. Ему так хотелось прикоснуться к венке на шее, проверить, настолько же она чувствительна сейчас, как и тогда. Или это тоже было обманом?

Никакая другая женщина не испытывала его границы на прочность с такой силой. Он не доверял ей. Не уважал ее. Провести с такой женщиной всю свою жизнь? Такой судьбы он для себя не хотел. Отказаться? Позволить Шакруну завладеть троном? Тогда в том, что он сделает с Ассарой, будет отчасти и вина Карима. И с Сафией и ее мальчиком. Карим остановился и увидел себя в зеркале — фигура напряжена, кулаки сжаты, воплощенная готовность к действиям. Неудивительно, что он сомневается — его растили с мыслью, что благосостояние народа всегда стоит на первом месте. Сложно об этом забыть. Но тогда его решение не должно быть связано с Сафией.