Фаусто тоже. Что ему надо в этой дыре?

К нам подходит высокий неряшливый мужчина с русой бородой, красным носом и шелушащейся кожей на лице. На нем коричневые брюки, коричневый жилет, коричневая широкополая шляпа и красная рубашка. Через правую руку перекинуто полотенце.

— Бонжур, патрон! — Он обнимает Фаусто как блудного сына, неистово хлопает по плечу и шесть раз целует в обе щеки. Что бы это значило? Может, он с ним в постель собрался?

— Бонжур, мадемуазель, — равнодушно здоровается он потом со мной и целует мне руку.

— Нет мест? — спрашивает Фаусто, не представляя меня.

— Есть, есть, внутри. Дорогу знаешь.

Под удивленными взглядами всех присутствующих проходим вдоль деревянной стойки и ныряем под полог из разноцветного бисера. Темный коридор, несколько ступенек вверх — и через вторую обитую железом дверь попадаем в большой зал. Ничего подобного я в своей жизни не видела.

Он выше, чем нижний ресторан, и вся левая стена — это один сплошной огромный камин, от пола до потолка. Такого я тоже никогда не видела: жутко зловонная, черная, прокопченная, дымящаяся дыра! В зале стоят шесть столов, покрытых чем-то белым, а у окна — еще один длинный стол, заваленный журналами по скачкам, бумагой, бланками. Что это? Тотализатор?

Мы садимся.

Тощая, чахлая женщина со спутанными черными волосами подбегает к Фаусто и осыпает его поцелуями и ласками. На меня она даже не смотрит. На ней бывший когда-то белым фартук, глаза у нее воспаленные. Покончив с церемонией приветствия, она ставит перед нами бутылку красного вина. К нему подается корзиночка с хлебом, горчица, перец, соль.

— Ты чего? — весело спрашивает меня Фаусто. — Ревнуешь, крошка?

Я молча трясу головой. Вот он, запах коптильни! Так всегда воняло от Фаусто, когда он несколько ночей кряду не приходил домой. Этот запах я никогда не забуду! Вот, значит, где он пропадал, и каждый раз дело кончалось скандалом!

Все помещение прокопчено насквозь — столы, стулья, салфетки, стены. Этот камин-монстр похож на гигантскую дьявольскую пасть, извергающую смрадное дыхание. Мне сейчас станет дурно.

— Что случилось? — участливо спрашивает Фаусто. — Ты выглядишь как теленок на бойне. Тебе здесь не нравится?

— Ты не мог бы открыть окно? — спрашиваю я слабым голосом.

— Это бесполезно. Здесь всегда так пахнет. Что скажешь об этом потрясающем камине? Как в замке! Он из эпохи Ренессанса!

— Ты здесь часто бываешь?

— Случается, — с вызовом говорит Фаусто. — Здесь встречаешь людей. Не обязательно всегда ходить в трехзвездочные рестораны. Оставляешь там целое состояние и уходишь голодным. А здесь за небольшие деньги получаешь гору еды. Слава богу, что в Париже еще существуют такие места!

Тощая женщина приносит меню. Это клочок бумаги, исписанный от руки, в пластиковой обложке.

С трудом вчитываюсь: печень, почки, куриные желудочки, свиные ножки, говяжье сердце, улитки. Чудовищное меню для вегетарианца!

— Скажи мне, пожалуйста, что я здесь должна заказывать?

— Тут есть отличные салаты, дорогая. И картофель — фри. Свежий, с хрустиком!

Жареный картофель я люблю. Но здесь? Ни за что! В кабаках, подобных этому, обычно жарят на конском жире. От одной мысли об этом мне становится дурно. К тому же аппетит у меня пропал.

Все люди здесь производят нездоровое впечатление! У меня лишь одно желание: ни к чему не притрагиваться. Отдраить руки с мылом. И прочь отсюда!

Но Фаусто в ударе. Восседает на своем стуле, как король во дворце. Заказывает паштет и, — бросив на меня взгляд исподтишка, — что-то, что я не могу разобрать.

— Это нельзя произносить вслух, — говорит он, прикрыв рот ладонью, худосочной женщине, — но мадам — вегетарианка! Она очень чувствительная, видите ли!

Официантка хихикает и записывает. Фаусто закуривает сигару и пускает дым мимо меня. Приносят закуски.

Я заказала редиску. Тут не может быть подвоха. Так мне казалось! Но она либо червивая, либо деревянная и старая. Теперь на очереди основное блюдо.

Салат для меня и Фаусто — я не верю своим глазам! Он решил поиздеваться надо мной?! Зная, что я не выношу даже вида этого? На его тарелке лежат бледные, голые лягушачьи лапки, величиной с жабьи. В студенистом, тянущемся соусе. Меня начинает тошнить. Вилка вываливается из моих рук и со звоном падает на пол. Фаусто ухмыляется.

— Ты не ешь, принцесса? — Он засовывает в рот лягушачью лапку, с удовольствием жует ее и выплевывает кости в камин.

Я, не поднимая глаз, смотрю в скатерть.

— Спасибо, мне нехорошо.

— Но отчего, дорогая?

— Ты прекрасно знаешь.

— Тебе же не может быть дурно от этих маленьких лягушат.

— Мне дурно от тебя! Ты это заказал, потому что хотел обидеть меня. Ты ведь знаешь, что я не могу их видеть!

— Я их заказал, потому что мне захотелось лягушек, — беззаботно отвечает Фаусто. — Я люблю лягушек, улиток, кузнечиков, у меня более изысканный вкус, чем у вас, в вашей стране вальсов!

— Ты можешь есть что угодно! Майских жуков, личинок червяков, мокриц! Но не тогда, когда я вынуждена смотреть на это! — Слезы наворачиваются мне на глаза. Я прикусываю губу и отворачиваюсь. Он не должен видеть меня плачущей. Нет, этой радости я ему не доставлю!

— Ну как, вкусно? — спрашивает хилая женщина, принесшая новую бутылку красного вина.

— Замечательно!

Я встаю. Мне вдруг стало очень жарко. Я должна выйти на свежий воздух!

— Надеюсь, ты не собираешься закатывать сцену, — говорит Фаусто, уплетая за обе щеки,

— Не волнуйся! — Я беру свою сумку. — Все сцены позади!

Спешно ретируюсь из кабака, прощаюсь с неряшливым мужчиной в шляпе, который, слава богу, больше не целует мне руку. Пересекаю оба двора и, тяжело дыша, стою, наконец, на улице. К горлу подкатывает комок, чувствую себя оплеванной. Что предпринять?

Скоро десять!

Охотнее всего я бы где-нибудь спряталась. Но я не могу идти сейчас одна домой, ложиться в постель и ждать — чего? Что Фаусто появится послезавтра? Нет! Ведь я приняла решение на башне собора в Бурже.

Тогда я одна отпраздную свое свидание с Парижем. Сама пойду в кафе «Де Маго», выпью бокал шампанского на террасе и буду наслаждаться моими любимыми розовыми сумерками. А потом первыми звездами над Сен — Жермен-де — Пре.

С помощью кредитной карточки выуживаю наличность из банка-автомата. Ночь удовольствий может начинаться! Разглядываю свое отражение в витринах магазинов. Я молода и красива! Несмотря на страдания, которые мне постоянно причиняет Фаусто!

На бульваре становится все более людно. У меня вдруг такое ощущение, что я в пчелином рою. Короткий отрезок от улицы де Буси до улицы Бонапарт напоминает восточный базар. Художники, музыканты, пожиратели огня, жонглеры, продавцы украшений, торговцы коврами! Туристы! На тротуаре ни одного свободного дюйма. Разыгрываются пантомимы, играют шарманщики, бьют в барабаны, торгуют пахучим африканским жасмином.