— Лёша, — аккуратно начала Ксения, — удовлетвори моё любопытство. Как же ты всё — таки меня отслеживал? Слушал разговоры? Узнал про записку Юре? Так быстро дозвонился на стационарный телефон в приёмной?

— Я всегда говорил, что деньги могут всё. А ты читала мне морали про честь и нравственность. Нельзя быть такой наивной, Ксюша. Даже в спецслужбах есть люди, готовые за деньги продать доступ к секретной системе. Правда, деньжищи были огромные, но оно того стоило. Я слышал каждый чих и тебя и твоего хахаля. Наблюдал за вами через видеокамеры, видел какие сайты вы просматриваете, какие документы печатаете. Эта система — просто сказка, если нужно взять под колпак человека.

— А снайперы? Как можно в онлайне ими управлять?

— А никак, — самодовольно улыбаясь, Алексей выпил вторую рюмку, — Не было никаких снайперов. Я блефовал. Дал денег парнишке на старом корче, чтобы въехал в бэху Литвина, заплатил мальчишкам с лазерными указками и парням из башни напротив квартиры, чтобы посмотрели за вами в телескоп вечерок-другой. А ты любила его, переживала, поэтому поверила. Всё гениальное — просто. Чистая психология.

Ксения встала со стула и потёрла виски. Сердце билось, ломая рёбра. В горле вырастал жёсткий ком мокрой ваты. Как же так…

— Что, милая, ещё один удар? А я всегда говорил, что бабе, даже самой умной не переиграть мужчину. Нет в тебе нужной жёсткости. Слишком много энергии уходит в чувства. Всех жалеешь, всем помогаешь… Только это — твоя слабость. И я ей воспользовался.

Тихонов налил следующую стопку. — Выпей со мной, Ксюша. Я не держу на тебя зла. Увлеклась, влюбилась, со всеми бывает, — он снова опрокинул в рот прозрачную жидкость, — Обожглась. А теперь пора возвращаться. Я — твоя судьба. Нечего было трепыхаться.

Ксения села напротив и подняла бокал. Холодно посмотрела на него сквозь кровавую жидкость. — Наливай, Лёша. Твоё здоровье, — она чокнулась с ним, дождалась, когда он выпьет, — Оно тебе в ближайшее время ох как понадобится.

Тихонов насторожился: — Что ты имеешь в виду?

— Пить меньше надо, Лёшенька. Алкоголь вреден, — Ксения сделала глоток вина и торжествующе улыбнулась, — я подмешала в водку препарат, от которого у тебя вскоре остановится сердце. Ты употребил достаточно.

В комнате наступила гробовая тишина. Только часы тикали. Тик-так, тик-так. Тихонов смотрел на Ксению не мигая. Она тоже не отводила ненавидящего взгляда.

— Что, милый, не ожидал? Я же безмозглая курица, погрязшая в сантиментах.

— Я знаю тебя. Ты не смогла бы так поступить.

— Любому терпению есть предел. И ты последние несколько месяцев старательно его испытывал. Хотел меня сломать? Получилось, радуйся. Я наконец-то наплевала на свои принципы. С волками жить — по волчьи выть.

— Ты блефуешь.

— Не веришь? Проверь мусорное ведро.

Тихонов встал и открыл шкафчик под раковиной. Увидел в пакете пустые ампулы. Побледнел, руки затряслись.

Ксения равнодушно смотрела на бывшего мужа: — Убедился? Сейчас у тебя начнется тахикардия. Потом упадет давление. И очень скоро тебя не станет, Лёша.

Тихонов часто задышал и схватился за горло. Тяжело опустился на стул. — Ты же врач, Ксеня! Сделай что- нибудь…

— Ага. И Гиппократу давала. Тебя же не устраивала моя работа. Так ведь, Лёша? Антидота нет. Хочешь жить — выпивай три литра солёной воды — и два пальца в рот. И так несколько раз. Сам. Я даже не пошевелю пальцем.

Алексей трясущимися руками схватил кастрюлю и кинулся к раковине. Ксения демонстративно забрала вино и устроилась в кресле в гостиной, наблюдая за происходящим. Тихонов, превозмогая себя, с трудом пил из кастрюли. Вскоре из ванной послышались характерные звуки. Бывший муж, еле переставляя ноги, вышел из санузла и тяжело осел на диван. Он был бледно-зелёного цвета и тяжело дышал.

— Ксюша, у меня, кажется, начинается тахикардия.

Девушка невозмутимо потягивала вино: — С чем я тебя и поздравляю.

— Как можно быть такой бездушной?

— И это говоришь мне ты?

— Я… Я сдам тебя полиции… Тебя арестуют за попытку отравления.

— И, если выживешь, сам окажешься в тюрьме. Вперёд.

— Вызови скорую помощь.

— Тебе надо, ты и вызывай. Только даже этого без меня не сможешь, у тебя с английским проблемы.

— Мне правда плохо, Ксеня… Сделай что-нибудь…

— Хочешь, расскажу, что будет дальше? Пульс уже зашкаливает и давление падает, когда оно опустится до критической точки, ты потеряешь сознание. А потом, сердце не выдержит. Ты получишь инфаркт, от которого и умрёшь. Увлекательно, правда?

В глазах Тихонова читалась паника. Животный ужас, дичайший страх смерти. Да. Это то, чего она добивалась.

Эйфорию прервали внезапно открывшиеся двери. Люди в штатском заполнили гостиную.

— Алексей Тихонов? Вы арестованы по обвинению в подсобничестве международному терроризму, нелегальном производстве оружия, даче взятки должностному лицу и убийствах, совершенных на территории Российской Федерации.

— Мне требуется медицинская помощь. Я умираю, — слабо проговорил Алексей, — Меня отравила вот эта женщина.

Глядя ему в глаза, Ксения громко расхохоталась. Поставила вино на стол, подошла к холодильнику, вынула оттуда двадцатиграммовый шприц, наполненный прозрачной жидкостью и кинула под ноги Алексею.

— Не только ты один мастер блефа, — произнесла она, прожигая взглядом.

— Но как… Мне ведь правда было плохо…

— Психосоматика, — девушка пожала плечами.

— Ксения Астахова? — произнес по-русски один из людей в штатском.

— Да.

— Вам принадлежит одна вторая часть акций машиностроительного завода в городе Баланов Саратовской области?

— Да.

— Вы также задержаны по подозрению в подсобничестве международному терроризму и нелегальном производстве оружия.

— Что за бред? Вы это серьезно? — ошарашенно спросила Ксения.

— Требую переводчика и официального представителя Российской Федерации, — жёстко заявил Тихонов, на которого надевали наручники, — Я не буду давать показания без консула.

Роман шёл по гулкому коридору лондонский тюрьмы Пантовиль, с интересом рассматривая всё вокруг. Да, это тебе не матушка Россия с её СИЗО, навевающими тоску. Везде идеальная чистота, всё новое, красивое. Старинное здание из серого камня, обязательный газон, от зелени которого рябит в глазах, скамейки, спортивная площадка. Не место заключения, а пионерский лагерь какой-то. Ну и кого тут можно перевоспитать? Свыкнуться с этим Рома не мог. Буржуины проклятые, всё не как у людей. Разве нормальная тюрьма должна походить на санаторий?