На верхней фреске, якобы изображающей утверждение устава францисканского ордена Гонорием III в 1223 году, в самом парадном виде написаны Сассетти с сыновьями, а вместе с ними и Лоренцо Великолепный со своими сыновьями Пьеро, Джованни и Джулиано. Дети поднимаются по лестнице; перед ними идет их наставник Полициано, а сзади — Маттео Франко и Луиджи Пульчи. Лоренцо с полуулыбкой смотрит на церемонию, стоя между стариком, в котором иногда признают Антонио Пуччи, и своим главным управляющим Сассетти. Рядом с Франческо Сассетти — его младший сын Теодоро. Спокойная и величественная фигура Лоренцо в длинном пурпурном плаще привлекает больше внимания, чем папские служители, изображенные на переднем плане. В глубине фрески — площадь Синьории. Там, перед дворцом, собираются по двое, по трое горожане и ведут разговоры. Папа на престоле и преклонивший вместе с кардиналами колени святой Франциск — чуть ли не статисты, посетившие официальную церемонию в синьории, одну из тех, что слепили глаза своим блеском, покуда в сторонке Лоренцо и его приближенные вершили свои дела.

Вот так благодаря Сассетти и Гирландайо церковь Санта-Тринита стала местом своеобразного поклонения Лоренцо Великолепного. Главная капелла церкви тоже была расписана ныне утраченными фресками, где изображался Лоренцо в окружении видных представителей флорентийского общества. Бонджанни Джанфильяцци, которому Лоренцо много раз поручал важные миссии и чей дворец тоже стоял недалеко от Санта-Тринита, заказал их учителю Гирландайо — Алессио Бальдовинетти. Заказчик с семейством был изображен на них рядом с Лоренцо, Луиджи Гвиччардини, Лукой Питти, Филиппо Строцци и другими знаменитыми флорентийцами.

Санта-Тринита стала как бы пантеоном фамилий, близких к Медичи. Недалеко от капеллы Сассетти, в капелле Ардингелли, в 1501 году была похоронена муза Лоренцо Лук­реция Донати. Но другие магнаты отдавали предпочтение собору Санта-Мария Новелла — большой церкви монастыря, где останавливался папа, приезжая во Флоренцию, а не маленькому приходскому храму.

Фрески Гирландайо в Санта-Мария Новелла

15 декабря 1486 года Гирландайо, согласно контракту, заключенному с Джованни Торнабуони 1 сентября того же года, начал расписывать хоры в Санта-Мария Новелла. За­вершил он эту работу через пять лет. Хоры, освященные 27 декабря 1490 года, представляют собой поистине грандиозный памятник во славу Медичи, с которыми Торнабуони был тесно связан: его сестра Лукреция была матерью Лоренцо.

Капелла Торнабуони, расположенная на хорах, как и капелла Сассетти, носила погребальный характер. Ее предназначение — сохранить память о Джованни и его супруге Франческе Питти. Они изображены коленопреклоненными по обе стороны от алтаря. Вокруг же них, и в сюжетах жития Иоанна Крестителя (патрона Торнабуони и Флоренции) на правой стене, и в эпизодах земной жизни Богоматери на левой стене, можно видеть множество лиц из окружения Лоренцо. Однако с точностью опознать среди них его самого не удалось.

Из двадцати одного персонажа на фреске «Явление ангела Захарии» идентифицированы Джованни Торнабуони, в окружении семьи, слева от ангела — члены семейств Медичи, Сассетти, Торнаквинчи, на первом плане — гуманисты и близкие друзья Лоренцо Кристофоро Ландино, Марсилио Фичино, Анджело Полициано и Джентиле Бекки.

В сценах «Рождества Иоанна Крестителя» и «Рождества Богородицы» много женских персонажей. Новорожденной Марии, которую подносят к купели, поклоняется дочь Джо­ванни Торнабуони Лудовика, миловидная девушка лет четырнадцати-пятнадцати в богатом уборе. За ней изображены четыре благородные дамы, одну из которых, во втором ряду, принимали то за Джиневру Бенчи, которой Лоренцо посвятил два духовных сонета, то за его жену Клариче Орсини. На фреске «Рождество Иоанна Крестителя» среди женщин, посещающих роженицу, возможно, изображена Лукреция Торнабуони, мать Лоренцо. Ее голова покрыта белой вуалью.

"Рождество Богородицы"

В сцене «Мария у Елизаветы» узнают Джованну дельи Альбицци, жену Лоренцо Торнабуони, любимого сына Джованни. Сам он изображен на первом плане «Изгнания Иоакима из храма» рядом с загадочным персонажем, которого некоторые принимали за Лоренцо Великолепного. Возле них Доменико Гирландайо изобразил самого себя вместе с родным братом Давидом, своим отцом Томмазо (или, возможно, учителем Алессио Бальдовинетти) и помощником, а позднее зятем Бастиано Майнарди.

Доменико Гирландайо. Изгнание Иоакима из храма. Фреска. Деталь: Автопортрет.

Изображая на фресках самих себя, художники как бы ставили под ними свою подпись. За грандиозную работу они по контракту должны были получить 1400 больших золотых скудо, если, как в нем было сказано, «заказчик обнаружит славу своей семьи и дома». Контракт был выполнен. Можно представить себе радость Торнабуони и его племянника Лоренцо Великолепного, когда они прочли латинскую надпись на правой арке храма в «Явлении ангела»: «Лета 1490, когда град сей, прекрасный из прекрасных, славный богатством, победами, искусствами и памятниками своими, наслаждался изобилием, здравием и миром».

Мозаики и миниатюры

Церкви Флоренции производили огромное впечатление своими фресками и мозаиками, которые Лоренцо Медичи особенно любил. В 1490 году Вазари записал разговор Лоренцо с экстравагантным художником Граффьоне об украшении собора Санта-Мария дель Фьоре.

«Хочу украсить его мозаиками и лепниной», — сказал Лоренцо. «Но у вас нет для этого мастеров», — ответил Граффьоне. Лоренцо возразил: «У нас столько денег, что и мастеров сделаем». — «Нет, Лоренцо! — воскликнул Граффьоне. — Не деньги делают мастеров, а мастера деньги». Впрочем, денег и вправду хватало: после закрытия одного за другим зарубежных банковских филиалов во Флоренцию возвращались большие суммы денег, и их предпочитали вкладывать не в рискованные предприятия, а в роскошные сооружения. Притом что работа художников оплачивалась в общем-то скромно, золотой поток питал все новые и новые проекты. Лоренцо по достоинству оценил реставрацию мозаик баптистерия Сан-Джованни, начатую в середине века, которой долго занимался Алессио Бальдовинетти. Он же восстановил и мозаики Сан-Миниато-аль-Монте.

Благодаря этим работам Флоренция превзошла в мозаичной технике даже Венецию. Лоренцо Великолепный желал, чтобы его город сохранил первенство в искусстве, которое Гирландайо считал «истинной живописью для вечности». Живописцы с удовольствием переквалифицировались в мозаистов: братья Гирландайо работали в соборе по заветам Алессио Бальдовинетти. Соборную дверь, выходящую на Виа деи Серви, они увенчали образом Благовещения, украсили мозаикой малые своды капеллы Сан-Дзаноби и обход хоров.

В их артель входили братья Герардо и Монте дель Фора, перешедшие к мозаике от книжной миниатюры. С 1470 года у них была мастерская, изготовлявшая как великолепные богослужебные книги для церквей и монастырей Флоренции, так и списки античных текстов. Эти подлинные античные работы находились во многих флорентийских библиотеках, в том числе и у Лоренцо, равно как и сочинения Дидима и Псалтырь, изготовленные для венгерского короля Матвея Корвина и взятые Медичи в счет уплаты его долга. Кроме братьев Фора ценились иллюминаторы Аттаванте Аттаванти и Джованни Боккарди.