– Не стоит, – Редиш по ту сторону зеркала поднял руку, останавливая, а заодно лоб почесал, – вы это уже делали и ни раз, а на память я не жалуюсь. Что вас смущает, господин Марген? Ну сидит эта княжеско-королевская рать себе в Черногорье и пусть сидит, к зиме уберётся.

– То есть как?

– Подозреваю, что ногами, – с убийственной серьёзностью предположил маркграф, – если, конечно, крылья не отрастят. Ну посудите сами. Притопали они сюда в самый разгар посева, поэтому осенью крестьяне даже обычного урожая ячменя не соберут. Не говоря уж о пшенице, которая здесь никогда и не росла. По моим сведениям, где-то четверть полей так и осталась под паром. До работы ли, когда солдаты под боком? Тут бы баб со свиньями успеть в ближайшее болото загнать, горшок с серебром закопать. Да умудриться самому спрятаться, пока бравые воины пятки не припекли, узнавая, куда дел баб, свиней и серебро. Война, знаете ли, дело хлопотное. А дисциплина – она до тех пор, пока лейтенант не видит, и с сержантом делишься.

– Благодарю за познавательную лекцию, – процедил лорд-канцлер, – но я по-прежнему не понимаю.

– А я и не закончил, – Редиш снова разворошил угли, и Маргену померещилось, что генерал специально целится, стараясь попасть веткой ему в глаз. Вернее, в глаз его изображению, которое маркграф в костерке видел. – Итак, четверть полей осталось незасеянными, ещё четверть уже вытоптали. Остальную половину толком убрать не смогут. Вы помните про баб, свиней, серебро и пятки? Таким образом, рискну предположить, что уже к середине осени бравым воякам будет попросту нечего жрать. И они уберутся ещё до того, как местное население начнёт бунтовать от голода. Хотя, может, я переоцениваю сообразительность их военачальников. Тогда им придётся повозиться с крестьянами.

– О-очень логично, – насмешливо протянул Марген, откидываясь на спинку кресла. Такого шанса дать себе по носу Редиш давненько не предоставлял. Кажется… никогда? – Вы об одном забыли. Они держат перевалы, а, значит, могут в любой момент получить продовольствие из Северных княжеств.

– Ну что вы, милорд, – эдак снисходительно-ласково отозвался генерал. – Кажется, я уже упоминал: с памятью у меня полный порядок. Во-первых, перевалы засыпит снегом всё к той же середине осени или чуть позже. Во-вторых, еды, которой могут снабдить княжества, хватит только на солдат. А ведь к ним присоединились около шестисот высокородных имперских идиотов и около трёх тысяч человек, этих идиотов сопровождающих. Ну и местные жители, не забывайте про них.

– А если они решатся на прорыв границы?

– Так добро пожаловать. Ремонт старых крепостей и сторожевых башен идёт полным ходом, закончим к концу лета. Гарнизоны пополняются.

– То есть, вы просто хотите сидеть и ничего не делать?

– Кажется, именно это я сразу и сказал, – снова пожал плечами Редиш. – К сожалению, ничегонеделанье иногда обходится казне гораздо дороже войны.

– Чьей казне? – прицокнул языком канцлер.

– Рискну предположить, что обеим. Лично мне нужно ещё примерно десять тысяч золотых лердаров.

– Вы с ума… Откуда я вам их возьму?

– А вот это совершенно меня не касается. Полагаю, из запасов, сделанных вами на случай моих нужд, – беззаботно отозвался маркграф. – Моё дело сидеть, ваше платить мне за это.

– Чтобы следующим летом самозванец вернулся? И кроме войска княжеств прихватил с собой ещё, скажем, всадников степей или хайдзерскую конницу?

– Вот это меня касается напрямую, – согласился генерал. – Обещаю, ничего подобного не случится.

– Ну что ж, – буркнул Марген, раздражённо барабаня пальцами по подлокотнику. Тиски, сжимающие грудину, совсем было отпустившие, сжались снова, мешая дышать. – В принципе, меня это устраивает.

– Я рад. Тогда до следующей связи, – Редиш потянулся, наверное, костёр потушить собирался.

– Постойте, как там его высочество?

– Его высочество развлекается во всю, – заверил маркграф. – Веселится, как ребёнок. И думается, он очень доволен этим обстоятельством.

– Я бы на вашем месте не давал ему очень уж… развлекаться, – проворчал лорд-канцлер просто для того, чтобы последнее слово за собой оставить.

– Именно этим я и собираюсь заняться в самое ближайшее время, – заверил Редиш.

И зеркало погасло, показав напоследок клуб пепельного пара. А последнее слово так и осталось за генералом, Левый бы его побрал со всеми потрохами и странными идеями. Между прочим, ничего про свою якобы болезнь, сомнительную бабушку и нежелание показываться на люди, генерал так и не пояснил.

Ну вот как тут не нервничать?

Лорд-канцлер, выругавшись по-портовому, с силой растёр ноющую грудь.

***

Маркграф сидел, глядя на пускающий влажные дымки затухающий костерок, молчал – и не понять, о чём думает. Может, совсем не думает, а заснул, например?

Эрна вздохнула, поправила юбку, выпрямила затёкшие ноги. Всё-таки метресса сидела довольно долго, поджав их под себя. Редиш попросил сделать вид, будто магички тут нет, а куда денешься в тесной рыбацкой лачуге? Пришлось забиваться в угол.

Впрочем, это место он для Эрны давно определил – в углу, под табличкой: «Старый друг». Наверное, стоило сказать спасибо, что хоть такой клочок отвёл, мог бы и вообще выкинуть. Собственно, изначально Редиш именно это и сделал. Так что надо радоваться: хоть и в углу, но всё равно же в его жизни. Или как раз это повод немедленно пойти повеситься, тоскуя от собственной дурости?

– И что ты теперь собираешься делать? – так ничего определённого и не решив, спросила магичка.

Вопрос прозвучал резковато, с досадой, но маркграф, кажется, этого не заметил. А когда он обращал внимание на такие-то мелочи?

Редиш глянул на магика исподлобья, сломал ветку, которую в руках держал, швырнул обломки в окончательно потухший огонь. И ничего не ответил.

– Понятно, – снова вздохнула Эрна – на этот раз раздражённо. – Господин генерал в своём репертуаре: что хочу, делать не буду; что надо, тоже, а наворочу-ка я ещё кучку говна, чтобы всем веселее жилось. Знаешь, дорогой мой, самоистязание дело хорошее, но уж больно непродуктивное.

– Перестань, – поморщился маркграф, – мне сейчас не до твоих…

Редиш неопределённо покрутил пальцем, но нужного слова так и не подобрал, потому, наверное, заканчивать и не стал.

– Да ладно, – отмахнулась Эрна, – я строго по делу. Его сопливое высочество оттуда надо вытаскивать – это пню ясно. Кстати, право его выдрать первой оставляю за собой, всё-таки у нас более тесные отношения.

– Общение у вас близкое, а не отношения, – огрызнулся Редиш.

– Сути дела это не меняет. Что с девчонкой делать собираешься? Только не спрашивай, с какой, и не говори: «Ничего!»

Маркграф послушно промолчал, снова уставившись на поддёрнутые пепельной плёнкой угли.