Чего-чего, а заставлять ее беспокоиться об этом я не хотел!

— Джо, я очень тебя прошу, послушай меня…

Она, конечно же, делать этого не стала. Метко швырнула телефон обратно, тот прилетел мне прямо в живот, и мне удалось его поймать.

— Передай своей девушке, что я оценила ее грудь: она классная, — сухо, бесчувственно выдала Джос, прежде чем отошла к двери и открыла ее для меня.

— Джо…

Она и не собиралась выслушивать меня, я же знал это. Я знал. Ну что за упрямая девчонка! Она почти что брезгливо схватила меня за край пиджака и вытолкнула из спальни. Да, у нее определенно ничего не получилось бы, если бы я сам послушно не двигал ногами. И сделал это только для того, чтобы не отвращать ее от себя сильнее.

— Детка… — сказал я лишь одними губами.

Но она услышала, и понятия не имею, как воздержалась от того, чтобы не занести руку и не заехать мне по морде. На ее месте я именно так и поступил бы.

— Больше никогда не смей меня так называть, — прошипела Джос, прогоняя меня подальше.

Я отходил назад, поскольку она сама переступила порог своей комнаты и, вытянув перед собой руку, заставляла меня пятиться. Дойдя до деревянной балюстрады, оперся о нее спиной. Я не спорил, не сопротивлялся, не кричал — все ради того, чтобы Джо услышала меня.

— У нас с Микелой ничего нет и быть не может. Уже давно.

— Не хочу ничего знать!

— Она донимает меня сообщениями уже не первый день…

— Я сказала, замолчи!

Джоселин круто развернулась, собираясь вернуться в спальню, но я стремительно схватил ее за локоть. Я вновь наблюдал, как различные эмоции сменяли друг друга на безукоризненном лице.

— Мы договорились, что я заберу кое-какие вещи, которые когда-то у нее оставил, но с Микелой я больше не встречаюсь и не трахаюсь. Ничего нет, я клянусь тебе, ты слышишь?

Она продолжала делать вид, что мои слова до нее не долетают, пыталась вырваться и даже на меня не смотрела. Но я знал, что не говорю со стеной. Я был убежден в том, что, если не оставлю ее наедине с бурной фантазией, то сумею до нее достучаться.

— Ты слышишь меня?

— Нет! — внезапно закричала она громче обычного. Из ее горла вырвался всхлип, и тогда я подумал, что, возможно, ошибался. — Нет! Не слышу! И не хочу слышать!

Мне пришлось ее отпустить, потому что невдалеке раздались шаги. Я обернулся: отец, держа в руке драгоценный кожаный портфель, поднимался по лестнице. Джос, к ее разочарованию, не успела юркнуть к себе и закрыться ото всех. Не то что бы моего папу и Джо связывали хорошие отношения, но, наверное, из какого-то уважения к нему она осталась стоять на месте. И я был этому бесконечно рад.

— Что происходит? — первое, что спросил отец после сухого приветствия.

Кажется, он был всерьез обеспокоен нашей с Джо передрягой. Хоть мы и раньше с ней не находили общего языка, но до такого при посторонних не доходило. С левой стороны длинного коридора в нашу сторону бодро устремилась Моника. Ей оставалось около десяти шагов до моего отца, но она уже протянула вперед длинные тонкие руки, готовясь его обнять. Я никогда не желал становиться свидетелем их сокровенных эпизодов, и поэтому был порядком смущен. Я отвернулся и, зажав между пальцев переносицу, переждал нелепые сантименты, которые были папе вообще не по возрасту. Ему было почти пятьдесят три года, но рядом с Моникой он будто превращался в юнца.

— Родная, с нашими детьми что-то не так, — высказал он свое удрученное предположение.

Мачеха махнула рукой на дочь, что, сложив на груди руки, стояла у раскрытой двери спальни. Я не верил, что Джо хочет порвать со мной, что она не ждет от меня никаких объяснений. Я прекрасно изучил ее характер: если бы она была настроена однозначно, то давно бы уже заперлась в комнате. Ее бы ничто не остановило.

— Не переживай, дорогой: просто твой сын воспитывает мою непутевую дочь. Можешь себе представить, что только он имеет на нее хоть какое-то влияние! — воскликнула Моника, полная энтузиазма. — Ну а теперь, — мать Джо одарила нас поочередно скорым вопросительным взглядом, — вы перестанете наконец-то собачиться и займетесь своими делами? Прощайтесь, Алистер, — черство изрекла она, — Селин пора делать уроки. Правда же?

Джо ничего той не ответила, а Моника, впрочем, и не ждала этого. Спустя буквально мгновение ее внимание переключилось на законного мужа. Отец, однако, смотрел на меня с подозрением еще с несколько секунд, но заигрывающая с ним женушка вскоре полностью захватила его. Они ушли, медленно шагая вперед, при этом любезничая и кокетничая друг с другом.

Господи…

Они свернули за поворот широкого коридора и скрылись. После того как наши родители, наконец, удалились, Джо поспешила поступить так же. Она реально думала, что я позволю сделать это? Конечно же, я помешал ей закрыть дверь, но избалованная сводная сестра оказалась безжалостнее, чем я предполагал. Джос защемила мне пальцы дверью; я, черт подери, держался до последнего, стискивал зубы, корчился, но не вскрикивал! И все же, боль была невыносимая, поэтому я сдался, а взбалмошная девчонка наскоро от меня изолировалась!

Пальцы правой ладони горели от боли, и я неосознанно долго сжимал их другой рукой. Потом, когда стало легче, я не на шутку разозлился и на себя, и на Джос. Придя в бешенство, я тихо зарычал и зло пнул ногой воздух.

Черт! Черт, черт, черт!..

* * *

Алистер

Дверь в квартиру Микелы была не заперта; из глубины громко доносилась популярная песня — по крайней мере, я часто натыкался на нее по радио. Меланхоличные и слащавые слова проигрываемого трека несколько раздражали. Я не объяснял себе, с чем связано то, что никакого недовольства не было бы, если вместе Мики здесь бы жила Джос.

Иду к твоему дому, мои кроссовки увязли в снегу,

Я лишь хочу увидеть её.

И мои мысли такие громкие,

Потому что я хочу лишь узнать,

Ты будешь встречаться с ней и дальше?

Я звоню тебе только когда напьюсь,

Прости, я знаю, что ты ненавидишь это.

Вероятно, я не должна была говорить это,

Но мне надоело держать язык за зубами.

В одной из комнат я нашел свою бывшую, она убиралась и подтанцовывала. Я смекнул — я негодовал из-за того, что для Мики, пожалуй, эта песня не была просто песней. Она наверняка до сих пор считала, что имеет на меня прав. Она скорее всего все еще связывала меня с ней. Но между нами ничего уже не было. Даже безответственного траха.

Знает ли она, что ты обнимал меня ночью?

Знает ли она, что я была твоей с самого начала?

Знает ли она, что эти синяки никогда не пропадут?