– А грим, – спросил Валерий, – это борода, усы и другая прическа? Но при бороде и усах мы вполне можем вызвать подозрение. Это раз. Второе. Если документы абсолютно надежные и не вызовут подозрения, то разумнее жить в гостинице, потому как Москва сейчас все-таки относится с подозрением к квартирантам и соседи вполне могут только из зависти сообщить в милицию о двоих появившихся неизвестно откуда…

– Разумно, – согласился Абу. – Завтра вы устроитесь в гостинице. Еще какие-нибудь замечания?

– Я же говорю, – усмехнулся Иван. – Россия потеряла в его лице классного разведчика, зато приобрела опасного врага.

– Не Россия, – ответил Валерий, – демократия.

– До завтра, господа, – кивнул Абу. – Вас отвезут на квартиру. Завтра получите документы и переедете в гостиницу. Что нужно, напишите и отдайте ему, – кивнул он на сидевшего за рулем крепкого парня. – Он привезет все, что надо. Не пытайтесь делать покупки сами, вечером может произойти все, что угодно. Не рискуйте.

– Ну давай, – Бурич протянул рюмку с коньяком, – чтобы все было хорошо и мы с тобой выпутались из этого дерьма, в которое сами и попали.

– Это точно, – кивнул Туркин.

* * *

– А неплохая квартирка, – обойдя три комнаты, одобрил Иван. – И ванная классная. Но ты прав, в гостинице будет безопаснее. Сейчас вымоюсь и буду смотреть телевизор. Знаешь, – усмехнулся он, – давно хотел этого.

– Я вымоюсь после тебя и спать, – зевнул Валерий, – а пока легенду изучу.

– Тьфу ты! Мне ведь тоже надо запомнить хотя бы, как меня сейчас будут звать.

– Я уверен, что запомнить придется только фамилии. Имя и отчество остались прежними.

Иван вскрыл конверт.

– Снова правильно сказал, – засмеялся он. – С тобой даже скучно, все знаешь.

– Все знает только Бог, – улыбнулся Валерий, – и то при условии, что он есть.

– Понятно, – кивнул Абу, – что делать, ты знаешь. Проверь настроение Захры и Магомеда. Конечно, о вашей встрече русские знать не должны. Узнай, кстати, как настроены эти гяуры. И самое главное – летчик. Выясни все, что можно.

Воронеж

– А чего выполнять-то? – Шарафутдин положил телефонную трубку. – Мужик хуже женщины, слаб во всем. И что он от него хочет? Захра и Магомед рвутся в бой. Как они здесь живут? Я только прошелся по улицам и то понял, что жить можно и не воюя. Давно бы вышел к людям, – вздохнул он, – но не могу. Слишком много себе позволял, когда был при власти. Но если Абу думает, что я стану шахидом, то он ошибается. Я еще молод и хочу жить. На земле, а не в раю, который обещает Учитель. Интересно, сам Абу Саид верит в это? Скорее всего нет. Я не видел, чтобы он молился. Курит, когда хочет, пьет. И не верится, что он делает все ради кровной мести. Не верится. Я всегда успею отойти в сторону. А если кто-то попытается остановить, убью. Но пока надо выполнять все, что поручил Абу Саид. Но что он думает насчет летчика? Тряпка, а не мужчина. Скорее всего и в армии не был. Я всегда считал, что небо любит смелых, оказывается, ошибался.

– Отдай моих детей! – стуча кулаками в дверь, кричала Антонина. – Тварь подколодная! Отдай детей! Я мать им! Отдай!

– А ну-ка хватит! – Взбежав на площадку, два милиционера ухватили Тоню за руки и оттащили ее от двери.

– Там мои дети! – пытаясь вырваться, кричала она. – Пустите! Отдай детей, карга старая!

– Вниз ее, – приказал капитан милиции. – Это жена Пашки Кудрявцева. Гулять начала, Пашка ее и лишил детей. То есть не совсем… Улетел и матери отдал. И правильно.

– Пустите! – продолжала кричать Тоня. – Я…

– Заткнись! – Милиционеры потащили ее вниз.

Капитан позвонил в квартиру.

– Это я! – громко проговорил он. – Участковый Петр Субботин. Откройте, Надежда Павловна.

– Скорей бы, – прошептала Захра. – Надоело все.

– А женой Хаттаба тебе хорошо жилось? – спросил Магомед.

– Я была почти королевой. С жен брали клятву, что если наш муж погибнет от руки неверных, то каждая из нас унесет как можно больше жизней неверных с собой, чтобы у Хаттаба в раю было множество рабов. И после того как я очищу душу от тела, я встречусь с ним там.

– И ты веришь в это? – спросил он.

– Не смей так говорить! – Захра вскрикнула и, схватив нож для рубки мяса, гневно уставилась на него.

– Я просто задал вопрос. – Магомед на всякий случай отступил назад. – Я тоже хочу совершить угодное Аллаху дело, но не думаю, что там буду что-то чувствовать. Поэтому я и спросил.

– Рай есть! – Она отбросила нож. – И мы будем там. Ты испытаешь семь ранее не изведанных удовольствий. Тебя встретят семь прекрасных девственниц. Поэтому перед гибелью окутай мужское начало, чтобы сохранить его для девственниц. Так делают шахиды в Палестине.

– Скорей бы началось.

– Уже скоро.

– А что с этими будем делать? – имея в виду хозяина квартиры и его приятеля, спросил чеченец.

– Тебе не терпится убить их? – улыбнулась она. – Скорее всего такая возможность у тебя будет.

– Аллах акбар! – провозгласил Магомед.

– Проспись, – толкнул в спину плачущую Антонину старший сержант милиции, – и благодари Бога, что Надежда Павловна заявление не написала.

– Дети мои у нее, – всхлипнула Тоня.

– Пьяна, – кивнула женщина-врач. – Будем оформлять. Дома никого нет, а свекровь, понятное дело, не примет ее.

– Я бы на вашем месте оформил ее за хулиганство, – проговорил капитан милиции.

– Да ведь она мать моих внуков, – устало улыбнулась Надежда Павловна. – Как же я потом им в глаза буду смотреть? Да и сама не смогла бы, ведь она жена Павлика. Давай не будем об этом. Спасибо, что пришел. А ее там не побьют?

– Ну и впечатление у вас о милиции, – рассмеялся он. – Пашка-то когда вернется?

– Послезавтра. За ум взялся. Ведь ты его столько раз спасал. Он, когда пить бросил, часто тебя вспоминал. Говорит, если бы не Петька Субботин, то из вытрезвителя бы не вылезал.

– Пару раз отмазал я его, было дело, – улыбнулся капитан.

– Похоже, вот-вот нарисуется кто-то, – сказал Антон. – Я на хату зашел потихоньку и слышал, как Гюрза с кем-то по сотовому базарила. Мол, с летчиком и с русскими все нормально. Русские – это мы. Остальные у них гяуры, кафиры или просто неверные…

– Собаки, – продолжил Мамалюк, – свиньи, свиноеды…

– В общем, она сказала, что вроде все путем. Но что они от Павла хотят, никак не пойму. Ведь он ни рыба ни мясо. Зачем они велели…

– Скоро узнаем. Интересно, кто же приехал? Может, кто знакомый из чехов? Бабки он привез, как думаешь?

– Конечно. Без бабок они никуда, сам знаешь.