Машка, простая, как шлагбаум, руководствуясь, видимо, постулатом Фенечки: «Правда в лоб лишает возможности появления досужих слухов», в понедельник утром, только сев в машину, сообщила, весело посверкивая глазами, с явным намеком на провокацию:

— Привет, дядь Иван! Я теперь с вами! Мы с папой вместе жить будем!

— Вот и хорошо! — одобрил Иван, как и положено всем личным водителям, знавший о перипетиях жизни начальства куда как больше, чем самому начальству хотелось бы.

— Да! — веселилось дитя шоковыми сообщениями. — Вы меня поосторожней возите, я беременная и собираюсь рожать!

Иван только крякнул, тюкнутый такой информацией, посмотрел на Игната, тот улыбнулся несколько печально и кивнул, подтверждая слова дочери.

Марины дома не оказалось. Впрочем, ему было безразлично, разговоров с ней Стрельцов больше не вел, на звонки отвечал скупо: «да», «нет», когда она уведомляла о своих решениях и действиях, связанных с Машкой, любые попытки втянуть его в диалог обрывал сразу же. Иван забрал два чемодана, какие-то разнокалиберные пакеты и тактично оставил Игната с Машкой вдвоем.

— Ну, как вы тут? — спросил отец.

— Ничего, — улыбнулась доченька, — перемирие, пытаемся общаться без предъяв. Правда, у мамы новое направление войны, обещала разобраться с Мишкой и его родителями. Но мне удалось приостановить наступление, убедив ее, что лучше вы вместе встретитесь с его предками, тем более он им уже рассказал про мою беременность.

— И как они?

— Приблизительно как мама после моего сообщения. Пусть отойдут и свыкнутся.

— Ну, пусть. Дашь им мои координаты, общаться все равно придется. Маш, а ты не хочешь остаться с матерью, раз у вас диалог наладился? — осторожно поинтересовался Игнат.

Он-то твердо хотел, чтобы дочь жила с ним, но как ни шаркает наждаком по душе, а спросить надо.

— Вообще-то мама обижается, что я к тебе перебираюсь. Я предложила остаться, если ей так тяжело, но она сказала, что пока не может смириться с тем, что я рожать собралась, и считает мое решение непоправимой ошибкой, так что ей лучше привыкать к этой мысли постепенно.

— А ты сама-то уверена, что со мной тебе лучше будет?

— Знаешь, мы за последние годы столько с ней друг другу наговорили и так ругались, что надо какое-то время, чтобы это забылось, — и задорно улыбнулась. — Хочу с тобой! Мне с тобой клево! На машинке в школу возят, нравоучений не читают!

— Ты специально эти три дня себя вела образцово! — усмехнулся Стрельцов. — Вот только повод дай! Ты когда вернешься?

— Завтра. На сегодня запланирован тихий ужин и примирительные разговоры.

— Ну, удачи! — подбодрил он Машку. Думал поужинать где-нибудь в ресторане, но, прислушавшись к себе, понял, что его настроения не монтируются совсем с общественным местом и людьми. Ладно, и дома ужин найдется, теперь для них с Машкой домработница готовит, так что в холодильнике всегда что-то есть.

Засев за бумаги после ужина, Стрельцов поблагодарил мысленно обстоятельства: больше дела — меньше мыслей дурных.

Но вечер переходил в ночь, работу, взятую домой, он сделал, и впереди ждали телевизор, пульт — вселенская власть в руках — и ставшие личными истязателями мысли.

Он щелкал кнопками пульта, бездумно перепрыгивая с канала на канал, и попал на музыкальный, где крутили клип Трофима. Услышав первые строки песни, Стрельцов захотел тут же переключить! Уж слишком в тему, бередя и ковыряясь в ране, попала эта песня. Но не переключил и с некой формой мазохизма душевного слушал, погружаясь в печаль, разделенную с тем кто понимает и проходил то же самое.

Казалось бы — ну что скучать?

Всего семь дней разлуки,

А вот скучается, хоть волком вой!

Стрельцов закрыл глаза, откинул голову на спинку дивана, сглотнув ком в горле, вставил спазмом.

Я скучаю по тебе —

Вот какая штука…

Какой там загород на Финском заливе?! О чем он?

Он поедет к ней и постарается еще и еще раз убедить! Ну, пусть не сразу, ненадолго, пусть возьмет отпуск, и они попробуют на вкус и на радость пожить вместе, хоть две недели! Он придумает что-нибудь! Если понадобится, подключит всю родню к уговорам! Он поедет! Завтра же, поздним рейсом!

…И наш обыденный уклад, сложившийся годами,

Где суета сует владеет всем,

Мешает нам расслышать крик седого мирозданья,

Что мы живем не так и не затем.

Пел, делясь своим выстраданным, Трофим, так совпадавшим….

Их с певцом разъединил звонок в дверь. Игнат стряхнул с себя резонансную грусть душевную, посмотрел на часы — странно, кого в одиннадцать вечера принесло?

Обычно осмотрительный житель мегаполиса Стрельцов в этот раз почему-то не посмотрел в глазок и тривиальный вопрос «Кто там?» не задал, может, неосознанно скандалу искал, разгрузить нервную систему?

И распахнул дверь…

Инга смотрела на него немного вопросительно, немного настороженно, держа двумя руками небольшую дорожную сумку, и была в этой позе так похожа на смущенную девчонку, приехавшую из задвинутой глуши в столицу поступать в институт, — перепуганную, но решительную.

Стрельцов перестал на какое-то время дышать! Смотрел, до конца не врубаясь и не веря, что это наяву, а не плод его измученного воображения.

Шагнул вперед, протянул руку, положил ей ладонь на затылок, под распущенные черные струящиеся волосы, притянул медленно к себе — она переступила порог, не отрывая взгляда от его глаз, — еще ближе к себе! И поцеловал! Поверил, что это она, реальная, и здесь!

Инга выронила сумку из рук, прижалась к нему сильно-сильно, поднимаясь на цыпочки, и целовала в ответ, как улетала куда!

А за спиной Игната музыкальным сопровождением их встречи разливался по квартире бархатный печальный голос Трофима:

Я скучаю по тебе —

Вот ведь как бывает!..

Стрельцов оторвался от ее губ, рассматривая близко Ингино лицо подозрительно повлажневшими глазами.

— Мне предложили стать директором нашего питерского филиала, — шепотом сообщила Инга, сверкая радостно глазами.

— Сами предложили? — тихо спросил он, удерживая ее лицо в ладонях.

— Нет, я попросила перевести меня в Питер.

— Хорошо! — кивнул Стрельцов. — Замечательно!

— Не спеши радоваться! — предупредила Инга, излучая полную противоположность сказанному. — Федор решил жить с нами, передаю дословно: «Надо за Машкой присмотреть, да и разобраться, что там за Миша такой, и школу сестрице помочь окончить. И вообще-то будет по приколу пожить в Питере!» Фенечка обещала нагрянуть погостить, утверждает, что Степан Иванович перенес серьезный стресс из-за нас и ему требуется лично убедиться, что в семье все в порядке, а то у кабана случится нервный срыв!