Никогда о такой не слышал.

— Дональд Лерцман.

«Лерцман? А он-то тут каким боком?»

— Вольфганг Шмидт. Джуди Карако.

«Это что, тест на лояльность... Ох ты боже. Тот контакт из Убежища. „Реактор Пикеринга". Он же говорил, что сможет меня найти...»

— Андре Брео. Патриция Роуэн. Лени Кларк.

«Роуэн? Значит, она за всем этим стоит?»

— Кен Лабин. Лео Хин Тан-третий. Марк Шоуэлл. Майкл Брандер.

«Да, точно Роуэн. Может, Элис и не страдает паранойей».

— Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты подумал о биохимии. Протеины. Серосодержащие аминокислоты.

«??!?!??..»

— Я вижу, ты в замешательстве. Так, давай чуть сузим область размышлений. Цистеин. Метионин. Думай о них, когда услышишь следующие слова...

«Какой-то трюк по чтению мыслей».

— Ретровирус. Стереоизомер. Саркомер.

«Квантовый компьютер?»

Их не существует. Конечно, официально такого мне­ния придерживались в случае большинства запрещенных технологий, но этому Дежарден верил. Никто в здравом уме никогда бы не согласился иметь дело с искусственным интеллектом, обладающим телепатическими способностями. О таком побочном эффекте сторонники квантизации поначалу и не подозревали, но в результате вопрос о квантовом сознании решили буквально за ночь. Зачем кому-то делать машину, для которой покопаться в чужих мозгах все равно, что шахматному гроссмейстеру сыграть партию в крестики-нолики?

Таких идиотов не нашлось, насколько знал Дежарден.

— Ионный насос. Термофил.

«Но если не квантовый компьютер, тогда...»

— Археи. Фенилиндол.

«Ганцфельд».

Значит, не компьютер, если не считать допросного интерфейса. И не телепатия — не совсем. Нечто более грубое. Слабые квантовые сигналы человеческого сознания, отгороженные от шума и сенсорной статики. В столь полной тишине можно с большой долей вероятности предположить, на что смотрит подопытный или что он слушает. Почувствовать опосредованное эхо отдаленных эмоций. С правильной изоляцией и стимуляцией узнать можно много.

Так рассказывали Дежардену, но раньше он никогда не испытывал ничего подобного.

— Хорошо. А теперь подумай о заданиях, которые тебе давали в УЛН за последний месяц.

«Mange de la marde». Если какой-то бесплотный голос велел ему подумать о чем-то, это еще не значит, что он сейчас вытянется по стойке «смирно» и...

— О, знакомый паттерн. Ахилл, выполни маленькое упражнение: что бы ты ни делал, не думай о красноглазом бабуине с геморроем.

«Твою ж мать».

— Видишь? Ничто так не обречено на поражение, как попытки о чем-то не думать. Продолжим? Подумай о заданиях УЛН за последние шесть месяцев.

«Красноглазый бабуин с...»

— Подумай о землетрясениях, о цунами. Подумай о любых возможных связях.

«А это не угроза безопасности? Разве Трип Вины не должен сейчас как-то себя проявить?»

Землетрясения. Цунами. Он не мог выкинуть их из головы.

«А может, и проявил. Может, у меня уже конвульсии, но тела я не чувствую. Откуда мне знать?»

Пожары.

«Боже! Я сейчас все выдам...»

— Подумай об алгоритмах сдерживания и локализации. Подумай о косвенном ущербе.

«Прекрати, хватит...»

— Ты это спланировал?

«Нет! Нет, я...»

— А знал заранее?

«Да как я мог, они же мне ничего не говорят...»

— То есть выяснил потом?

«Если Трип работает, моему телу уже конец. Ах ты ж тварь, кровью блюющий серповидноклеточный урод...»

— Ты одобрил их действия?

«Это что за тупой вопрос?»

А потом ничего, очень-очень долго.

«Ужасно себя чувствую. Эй, минуту...»

Отчаяние, вина, страх — это все химические вещества. Гормоны, нейротрансмиттеры — варево, кипящее не только в мозгу, но и в железах по всему телу. Физическому телу.

«Я все еще жив. У меня все еще есть тело, хотя я не могу его почувствовать».

— Ну а теперь поговорим о тебе, — произнес нако­нец голос. — Как у тебя последнее время со здоровьем? Не было порезов, травм? Нарушения кожных покровов?

«Я уже лучше себя чувствую, спасибо».

— Каких-то болезненных симптомов?

— Вакцинаций за последние две недели?

— Анализов крови? Необычных реакций на рекреационные трансдермы?

— Сексуального опыта в реале?

«Никогда. Я никогда не делал подобного с живым человеком».

Тишина.

«Эй, ты там?»

С ослепительной вспышкой и грохотом рассерженного океана реальный мир обрушился на него со всех сторон.

* * *

Через какое-то время интенсивность окружающего пришла в норму. Ахилл уставился на потолок гостиной и подождал, пока какофония окружающих звуков не со­льется в один-единственный, похожий на шорох щетки.

«Тут кто-то есть».

Он попытался подняться, но от острой боли в шее быстро двигаться не мог. И все же умудрился встать на ноги и не упасть. Фидбэк-костюм кто-то аккуратно со­брал и положил в сторону: Ахилл был совершенно голым.

Шорох доносился из ванной.

Оружия не было. Правда, Дежарден понимал, что оно и не нужно: если бы незваный гость хотел его убить, то уже давно бы это сделал. Ахилл неуверенно шагнул в сторону выхода из квартиры и чуть не врезался головой в стену: верная себе, Мандельброт выскочила ему навстречу и совершила классический кошачий маневр, восьмеркой обвившись вокруг ног.

Дежарден безмолвно выругался и, крадучись, направился к ванной.

У раковины стоял какой-то мужчина без штанов, среднего роста, но комплекцией больше похожий на батарею Балларда. Темные волосы с проблесками седины; морской свитер грубой вязки; черные трусы, на ногах небольшие шрамы. Брюки переброшены через сушилку; он мыл ногу в ванне.

— Твоя кошка на меня написала, — сказал гость, не оборачиваясь.

Дежарден покачал головой, шея тут же напомнила о глупости столь неосмотрительного жеста.

— Что?

— Когда мы проводили сессию, — пояснил незнакомец (Дежарден взглянул в зеркало, но человек смотрел вниз, поглощенный работой). — Я так полагаю, человек в твоем положении знает о техниках Ганцфельда?

— Слышал о них.

— Тогда ты знаешь, как минимизировать внешний сигнал. Надо поставить нервные блоки на главных сен­сорных путях. Везде. Я был так же оторван от реальности, как и ты.