— Время от времени спасаю тебе жизнь, — напомнил Дэвид, в ярко-зеленых глазах которого вспыхнули искры.

— Только чтобы вновь подвергнуть пытке! — вынесла приговор Шона.

Улыбка изогнула губы Дэвида.

— Это гордыня, — мягко произнес он.

— Что? — подозрительно пробормотала Шона, торопливо натягивая одеяло на колени.

— Гордыня, миледи. — Дэвид покинул свое место на сундуке и присел перед ней на каменный выступ — не прикасаясь к Шоне, но не сводя с нее глаз с коварно светящимся в зеленой глубине огоньком. — Видишь ли, я был наследником, доблестным молодым Дагласом, которому суждено занять свое место в политической и общественной верхушке Шотландии! Меня считали сильным человеком, прирожденным вожаком. Но однажды ночью ко мне в комнату вошла девушка в полупрозрачной рубашке… и я сделал глупость. Меня едва не убили, а затем обрекли на смерть в земном аду. Мне нелегко тебя простить.

Шона покачала головой, отводя глаза.

— Но я клянусь тебе…

— Верю.

— Что?

— Я верю тебе, — еле слышно повторил он. — Верю тому, что ты так же горда, как и я…

— Это правда!

— Конечно, — подтвердил он и широко улыбнулся. — В своей гордыне ты считала, что способна флиртовать, целоваться, дразнить — словом, отвлечь молодого лорда, пока твои родные спасают шкуру твоего кузена.

— Вот как!

— Конечно! — Он рассмеялся и вдруг привлек ее к себе. — В том, что случилось, нет твоей вины — о последствиях твоей выходки тебе было известно не более, чем мне.

— Дэвид… — протестующе выдохнула Шона, но замолчала, сдерживая дрожь, когда Дэвид вдруг сдернул одеяло с ее плеч и отбросил его на землю. Она дрожала не от холода.

Дэвид легко положил ее на землю и лег сам, укрывая ее своим телом. Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее, и в его глазах светилась насмешливая нежность.

— Лорд… — прошептала она, внезапно удивляясь, почему все так разительно изменилось, почему она чувствует себя такой беспомощной. Она вышла из озера вместе с ним, но настолько привыкла к нему, что не замечала своей наготы. Но эта нежность в голосе вызывала в ней прилив незнакомого страха. Шона мечтала услышать эту нежность, однако обстоятельства ничуть не изменились, и она боялась узнать вкус того, что будет так быстро отнято у нее.

— Да, миледи, трудно простить женщину, которая сумела одурачить мужчину. Особенно если он так страстно вожделел ее!

— Дэвид!

Он закрыл ей рот губами — сначала в медленном, бережном, а затем — в глубоком, влажном, страстном поцелуе, который, казалось, продолжался вечно, а его язык вонзался все глубже, смелее, торопливее, но вдруг беспечно и чувственно замедлял движения. Ее руки оказались прижатыми к его груди; теперь они скользили, поглаживали густые жесткие темные волоски, растущие на ней, расстегивали пряжку килта, скрывающего его тело. В свою очередь, он ласкал ее, проводил ладонями и кончиками пальцев по ее щекам касался большим пальцем шеи и спускался ниже, к ложбинке на груди. Его пальцы нашли ее сосок, принялись перекатывать его и потирать, рассылая жаркие вспышки пламени от ее груди по всему телу. Шона застонала под его поцелуями, невольно выгибаясь навстречу, и ее руки переместились с груди ниже, туда, где тело прикрывала клетчатая ткань.

Он нетерпеливо отбросил в сторону килт, взял Шону за руку и потянул вниз, заставляя ощутить полноту его возбуждения.

Она больше не дрожала от холода. Костер, который Дэвид развел в пещере, быстро согрел ее. Золотистый отблеск заливал тела, обдавая их приятным теплом. Сами прикосновения Дэвида излучали огонь, опаляли ее плоть. Она дотронулась губами до его груди. Он запустил пальцы в ее волосы, ибо ее поцелуй, ласки языка и рук дразнили и влекли. От этих прикосновений жизнь и огонь, казалось, вспыхнули в нем. Сила его страсти вызвала у нее новый трепет, растущую жажду, клубок которой разрастался в самом средоточии ее существа.

— О Шона… я больше не выдержу! — простонал он низким и гортанным голосом, хватая ее за запястья, заводя руки за голову Шоны и завладевая ее телом. — По-моему, можно сказать, что ты соблазнила…

— Лорд Даглас! — протестующе зашептала она. — По правде говоря, это вы воспользовались слабостью женщины, которая…

— Да? — Они переплели и крепко сжали пальцы; взгляд Дэвида и то, как молниеносно ожесточилось его лицо, заставили ее сердце затрепетать.

Она покачала головой. Он вновь нашел ее губы, действуя неторопливо и страстно.

— Знаешь, я всегда мечтал о тебе, — тихо прошептал он, на мгновение оторвавшись от губ Шоны.

Она покачала головой.

— Этого я не знала…

Его ладонь скользнула вниз по ее телу, подхватила грудь, лаская и дразня ее, погладила бедро, накрыла черный треугольник волос, а затем раздвинула ее бедра и нырнула между ними.

— Всегда…

— Да? — выдохнула она, стараясь вырваться из его рук, слиться с ним, закончить пытку, от которой огонь сжигал ее изнутри. И вместе с тем она отчаянно желала, чтобы эта пытка продолжалась вечно…

Губы вновь сблизились. Прикосновение Дэвида стало нестерпимо возбуждающим. Шона задыхалась, вырывалась и сгорала.

— Да, Шона, ты была юной, пылкой и надменной! Но я ждал, что когда-нибудь ты все поймешь, потому что любил тебя всю жизнь.

— Правда? — еле выговорила она.

— Любил и желал. И так или иначе, Шона, тебе пришлось бы…

Его шепот подхватывал огонь, разгоревшийся в пещере, он отдавался эхом от стен, окружал Шону со всех сторон. Внезапно игра прекратилась, и он оказался внутри ее. Девушка не чувствовала спиной твердую каменистую землю, ибо одеяло, поверх которого она лежала, стало таким же теплым, как тело, накрывшее ее, и она вновь была возбуждена — настолько, что страстно жаждала наслаждения. Казалось, земля покачивается в лад с нарастающим ритмом движений его бедер, жар внутри ее усиливался — до тех пор пока Шона не забыла обо всем, кроме влечения к Дэвиду, и золотистое пламя не заполнило всю пещеру, вливаясь в нее. Он наносил удары, отстранялся и повторял все заново, искал ее губы, шею, грудь… она изгибала спину, устремлялась навстречу ему и одновременно взбиралась все выше, пока этот сумасшедший ритм не вызвал ослепительную вспышку, сладкий взрыв, заставив ее вцепиться в его плечи, а затем она неспешно плыла к реальности твердого камня под одеялом и прохладе пещеры, в которой ночной холод развеивал только костер, догорающий в углу.

Однако Шона старалась побороть дрожь — потому что он лежал рядом, обнимая ее, оберегая от холода, безмолвно устремив взгляд на каменный потолок пещеры. Она обвела пальцем контуры его лица.

— Какая досада, что я одна осталась без шкуры, — тихо проговорила она. — Говорят, демоном, зверем или оборотнем можно повелевать, если украсть его шкуру — хотя бы вот этот клетчатый килт — и спрятать ее.