Очевидно, у меня вырвался какой-то недоуменный возглас. Сергей Геннадьевич обернулся и увидел меня. Или, может, просто заметил в зеркале.

— Саша? Ты что тут делаешь?

— Поужинать заехал, Сергей Геннадьевич.

— Ты себе до сих пор это позволить можешь?

Кажется, в голосе Ефимова слышалось удивление. Как же, лишили мужика всех денег, а он в «Свисс-бар» ходит. На его лице читалось: «А может, Саша действительно ворует? Тогда мы зря его подставили. Где моя доля?»

— Что ты тут делаешь? — спросил он еще раз.

— Коктейль зашел выпить. А вы что тут делаете?

Намек понятный: цены в баре приемлемые, но неразумные. Сергей Геннадьевич славился экономностью и не должен был посещать это место по определению.

Помнится, сотрудники обсуждали, как он разговаривал со своей женой о выборе стройматериалов для дачи, и сравнивали его с Плюшкиным.

— Это я тебя спрашиваю: что ты тут делаешь?

— А что? Уволенным из страхования нельзя в бар зайти?

— В этот? Дороговато будет.

— Наследство получил.

— От кого?

— От шестиюродного дедушки-пирата. Какое вам дело?

— Мне — никакого. Катись отсюда, козел.

Оставаться смысла не имело, Олега я упустил. А смотреть, как жует Ефимов, радости не было. Я спустился с тридцать первого этажа и поехал домой.

Я завел будильник на семь тридцать — новости из «ковбойской» конторы могут появиться в любой момент. Первый звонок раздался в девять тридцать.

— Ни от чего не отрываю? — Хорошо поставленный голос Юли тонко проникал в сознание, делая присутствие девушки почти что ощутимым.

— Только от завтрака, — улыбнулся я.

— Вот негодяй, а я вынуждена из-за тебя в шесть утра вставать. Испортил ты мне режим.

— Ну да, если ты считаешь, что пример идеального режима — в «Распутье», когда ты работаешь три ночи подряд, света белого не видя, то да, конечно, испортил. Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, а кто вспомнит — тому два.

— Мне глаза жалко. И свои, и твои. Они у тебя, между прочим, красивые.

— Юля, ты сделала мне комплимент.

— Ой, больше не буду, случайно получилось. Слушай, я чего звоню…

— Помощь нужна?

— Нет, пока все нормально. Получила от шефа задание сделать копию его расчетов. Чтобы срочно, секретно, никому и никогда… Ты меня понял.

— А в чем тогда вопрос?

— Дядя Жора куда-то исчез. Сказали, у него на даче что-то случилось.

— Откуда у него дача? Он же совсем недавно в Москву приехал.

— Кажется, жена в Подмосковье купила. Или раньше была. Ты действительно думаешь, что мне делать больше нечего, кроме как в дяди-Жориных семейных делах копаться? Я сейчас и за двором слежу, и вообще мне не нравится, что нет его. Как бы чего не случилось…

— Может, совпадение? Все бывает.

— Не знаю, не знаю. Кстати, я во дворе фуру вижу. Похоже, ту самую. Слишком много совпадений…

— Давай все-таки исходить из того соображения, что фуры разные. Иначе совсем страшно получается.

У меня зажегся красный свет — кажется, Юльку надо немедленно вытаскивать.

— Юль, в очередной раз предлагаю тебе…

— Пошел на…

Далее следовало не одно слово, как можно было бы предположить, а комбинация. За потоком цитат, которые она регулярно произносила, я забыл, что девушки в наше время пользуются и менее возвышенными сочетаниями слов.

— Ладно, пошла копировать. Саша, предчувствие у меня. Женское… Сегодня что-то будет.

Самое ужасное, что у меня тоже предчувствие. Поеду-ка я на Варшавку, самое время.

Я наскоро оделся, натянул поверх джинсов свежеприобретенную в Берлине кофточку на случай, если придется долго гулять. Две кнопки застегнул — горло закрыл. Надел кожаную куртку, которая, как мне хотелось думать, делала меня похожим на летчика, и стартовал.

Кажется, не зря торопился. Спустя час толкания в московских пробках, когда до Варшавки еще оставалось минут тридцать, позвонила Юля.

— Я все еще не отвлекаю?

— Нет.

— Мне очень тревожно.

— Что случилось?

— Знаешь, во двор только что въехал твой джип — один в один, и цвет, и все остальное.

— Но он не мой.

— Надеюсь, ты не здесь?

— Нет.

Я не стал говорить, что я на пути к «здесь» и скоро буду.

— Оттуда мужик вышел. Странный. Чем-то на тебя похож — невысокий, черноволосый, удивительно неприятный.

— Ну спасибо, дорогая. Удивительно неприятный, на меня похож…

— Прости, я не в том смысле. В нем что-то необъяснимое. Одет дорого, но как-то не по-московски, что ли. Чуть ярковато. При этом все вещи — не прошлых сезонов, как у тебя, а последние модели. Но общее впечатление — чуть ярче, чем надо. С первого взгляда — кавказец из какого-то, как теперь говорят, «силового бизнеса». Но не криминальный авторитет, нет, я таких навидалась в клубе. И что-то странное в лице есть. Не красив совсем, но энергия — так и бьет. И при этом — никакого воспитания. Сразу показывает, кто есть кто. Ужас. Увидел меня сейчас в углу, зажал и спросил: «Ты кто? Новая секретарша Олега?» — и руку на бедро. Еле увернулась. Сказал: «Еще увидимся».

— Акцента нет?

— Нет, но будто не говорит, а поет.

А может, кавказец? Характерное для кавказских языков красивое произношение, которое может показаться тонкому слуху певучим.

— Юль, надо эвакуироваться.

— Ни за что.

— Ладно, я еду к тебе.

— Не вздумай!

— Нет, Юль, я приеду.

— Не надо. Хотя, если ты будешь рядом, мне будет спокойнее.

Лед тронулся.

— Ты когда приедешь?

— Минут через десять.

— Ты что, тут рядом был?

— Да, к тебе ехал.

— Не просила, но спасибо. Приезжай, мне будет спокойнее. — повторила она.

Я прибавил газу. Загоревшийся утром красный свет почти ослеплял, у «Ковбой-авто» мне надо быть как можно быстрее. Доехал минут за десять, но позвонила Юля часа через два.

— Ты здесь?

— Да.

— Срочно подгони машину к воротам, я выбегаю. Можешь?

— Конечно.

Я снял блокировку с правой двери и рванул к воротам. Мы с Юлей оказались у ворот одновременно. Почему-то на девушке была не ее обычная курточка, а широкое кашемировое пальто благородного болотного цвета. Оно доходило ей практически до щиколоток. На ногах — туфли на высоком каблуке, почти стриптизные. В руках Юлька держала сумочку и гроссбух в кожаном переплете.