– Я уверена, что Ролло был бы счастлив жениться на мне. Мы могли бы пустить слух, будто дедушка отказывался давать согласие на наш брак, поэтому мы сбежали и тайно обвенчались.

Кэм не заметил, как его рука так сильно сжалась вокруг талии девушки, что Габи показалось, будто ее кости сейчас треснут.

– Ты моя жена, – сказал он. – Уже сейчас ты можешь быть беременна моим ребенком.

Габриель поспешно опустила взгляд, и Кэма пронзил страх.

– Габриель! – Герцог обеими руками обхватил лицо жены. – Неужели это так плохо?

На кончиках ее губ появилась едва заметная улыбка.

– А ты хочешь этого?

Глаза Габи сверкали.

– Да. Боже мой, да!

И Кэм поднял голову жены, беспощадно, страстно целуя ее губы, силой своего желания говоря ей о том, что боялся выразить словами, в чем боялся признаться даже самому себе.

Впервые с тех пор, как Габриель оказалась за грозными стенами Данрадена, ей позволили покинуть замок через парадный вход. В превосходном желто-коричнево-черном костюме для верховой езды и в залихватски заломленной соответствующего цвета шляпке, она вышла во двор замка, на яркий солнечный свет. Кэм уже сидел верхом на своем великолепном скакуне.

Габриель смущенно улыбнулась мужу, думая о том, как красиво и торжественно он выглядел. А потом она вспомнила ласкового и внимательного любовника, каким он был прошлой ночью, и краска залила ее щеки, делая прекрасное лицо еще привлекательнее. Однако заметив покорное животное, которое привел конюх, Габриель слегка нахмурила брови. Она не заметила мимолетной улыбки, появившейся на лице Кэма и мгновенно исчезнувшей.

Рамблер считался самым тихоходным конем в обширных конюшнях Кэма и выглядел соответствующе. Габриель подозрительно взглянула на мужа, но тот больше не улыбался. Конюх помог герцогине сесть в седло.

– На женский манер, – пренебрежительно поморщилась Габи, но не смогла сдержать улыбки. Этим утром, с того момента как Габриель проснулась, улыбка то и дело появлялись на ее лице; смех переполнял ее и прорывался наружу. Она даже не представляла, какой счастливый у нее вид и как радостно забилось сердце Кэма, когда он сегодня увидел ее.

Кэм ехал впереди. Первый час они посвятили тому, что, по-видимому, должно было стать наглядным уроком. Они шагом пустили лошадей по мокрому песку к крепостным стенам, по которым прошлой ночью спускалась Габриель. При ярком солнечном свете скалы внизу представлялись пугающими, свирепыми.

Кэм очень серьезно и мрачно произнес:

– Если бы ты поскользнулась или веревка не выдержала…

– Ой! – насмешливо воскликнула Габриель. – Это как раз было проще всего – пара пустяков!

Глаза герцога запылали гневом.

– Ты будешь относиться к этому немного серьезнее!

Такая перемена изумила Габи. Она нерешительно посмотрела на мужа и опустила взгляд.

Голос Кэма стал нежнее, и она снова посмотрела на герцога.

– Габриель, пожалуйста, я хочу, чтобы ты пообещала, что больше не будешь делать подобных глупостей. Неужели муж не вправе попросить об этом жену?

Габриель немного покраснела и искренне сказала:

– Но Кэм, мне это не нужно. Теперь.

Она говорила от чистого сердца. Хотя сама Габриель во всем еще толком не разобралась, она всем телом и душой чувствовала, что происшедшее между ними этой ночью безвозвратно связало ее с мужчиной, овладевшим ею, и его с ней. Габи еще предстояло оценить последствия своей капитуляции, но она была влюблена. Она верила, что Кэм тоже любит ее, хотя слова любви не были сказаны. Уверенность Габриель в их с Кэмом готовности и способности справиться с трудностями в тот момент была непоколебимой.

Тем не менее, Габриель немного разочаровало то, как быстро Кэм вернулся к своей прежней холодной манере.

Мужчина, в темноте ночи так усердно и страстно посвящавший ее в таинства любви, был таким нежным и любящим, что Габриель не о чем больше было мечтать. С уверенностью, присущей молодости, она поставила себе целью не дать Кэму вновь отгородиться от нее. Англичане славились своей сдержанностью. Габи это было не по душе, ведь одному из них она отдала свое сердце. Ей нужна, необходима была такая же близость, какая возникла между ней и Кэмом этой долгой ночью любви. Она хотела, чтобы их отношения были интимными на всех уровнях.

Габриель посмотрела на мужа. Ее глаза светились любовью.

– Нет, – с чувством произнесла она. – Больше я такого не сделаю.

– Я хочу, чтобы ты пообещала мне это.

– Обещаю, – немедленно ответила Габриель.

Их взгляды встретились, и Кэм наградил жену неотразимой улыбкой.

– Умница.

Герцог прочел в глазах Габриель все, на что надеялся. Она была такой искренней. И все же он не был удовлетворён. Он сделал первый шаг, чтобы привязать ее к себе, но Габи связывали и другие отношения, более продолжительные, и она легко могла разорвать наброшенные им непрочные путы. Кэм не мог вечно держать Габриель в плену. Хотя он снова и снова овладевал ею, достаточно ли этого? С вероломностью, которой Кэм раньше избегал в отношениях с женщинами, он пожалел, что не взял Габриель еще несколько месяцев назад, когда впервые этого пожелал. Тогда, вполне возможно, к этому времени она уже носила бы под сердцем его ребенка. При этой мысли в глазах у герцога вспыхнуло пламя.

Эти узы навечно привязали бы к нему его жену. Тогда Габриель уже не захотела бы возвращаться во Францию. Мысли Кэма понеслись дальше, к тому, что должно было стать кульминацией долгих лет терпеливого плетения интриг. Маскарон. Кэму стоило только дать Родьеру команду, и о предательской деятельности Маскарона станет известно французским властям. Да, в этом случае Маскарон уже не сможет снабжать их информацией о мощности и расположении французского флота, но это обстоятельство всегда оставалось для Кэма второстепенным. Герцогу нужен был сам Маскарон. И хотя теперь, впервые, злейший враг Кэма был у него в руках, он медлил по одной лишь причине: Габриель. Кэм засомневался, не отказаться ли ради Габриель от завершения плана, которому он посвятил так много лет.

– Кэм, что случилось? Что-то не так?

Габи заметила, что взгляд герцога снова стал холодным и отрешенным, и что-то внутри нее оборвалось. Но потом этот холод исчез так же внезапно, как и появился.

– Мы не закончили, – сказал он.

Очевидно, это был еще не конец урока. Всадники легким галопом пустили лошадей к берегу и, прибыв на место, спешились. Габриель послушно следовала за Кэмом по крутой узкой дороге, соединявшей Данраден с остальной сушей. Почти дойдя до вершины, герцог свернул к защищенному месту, где горная порода выходила на поверхность. Отсюда можно было оценить мощь волны, набегавшей на берег.

– Миля по прямой, – сказал Кэм. – Но ты свернула к западу. В темноте почти невозможно правильно сориентироваться.