в любви тому, кого не любим, вести себя противно инстинкту правды. И мы заглушаем этот инстинкт, как рабы, идеализируем свою же неволю...

Одновременно предпринимались попытки остановить издания в Англии и Франции через торговых представителей В. А. Каменского и В.П. Дашкевича: оба получили неутешительные известия о невозможности расторгнуть договорные отношения, заключенные с Фельтринелли.

«Как я счастлив, что ни Г<аллимар>, ни К<оллинз> не дали себя одурачить фальшивыми телеграммами, которые меня заставляли подписывать, угрожая арестовать, поставить вне закона и лишить средств к существованию, и которые я подписывал только потому, что был уверен (и уверенность меня не обманула), что ни одна душа в мире не поверит этим фальшивым текстам, составленным не мною, а государственными чиновниками и мне навязанными, -писал Пастернак 3 ноября 1957 года Жаклин де Пруаяр. - И под прикрытием какого нравственного благородства! Мне внушали, чтобы я в этих подлых телеграммах просил издателей вернуть мне рукопись романа только для стилистической доработки и больше ничего! Видели ли Вы когда-нибудь столь трогательную заботу о совершенстве произведения и авторских правах? И с какою идиотской подлостью все это делалось? Под гнусным нажимом меня вынуждали протестовать против насилия и незаконности того, что меня ценят, признают, переводят и печатают на Западе. С каким нетерпением я жду появления книги!» Александр Гладков записал в дневнике слова Пастернака: «Из меня хотят сделать второго Зощенко... Да, да, уверяю вас. Нет, теперь уже ничего не поможет. Таков приказ свыше. В пятницу меня вызывали в Союз на заседание секретариата. Оно должно было быть закрытым, но я не поехал, а они там обиделись и приняли страшную резолюцию против меня. Нашлись доброхоты, которые все раздувают и лихорадят атмосферу, как, например, К.* Даже Панферов держится спокойнее его и ему подобных. Выяснилось вдруг, что у меня множество недругов. Впрочем, на секретариате зачем-то составили комиссию для переговоров со мною. Нет, нет, не спорьте - на этот раз мне будет плохо. Пришел мой черед. Вы же ничего не знаете. До самого романа им очень мало дела. Большинство занимающихся этим вопросом его и не читало.

Кое-кто и рад бы замять, - о, нет, не из сочувствия ко мне, а из мещанской боязни уличного скандала - это уже невозможно. Говорят, что меня на секретариате называли рекламистом, любящим шум и раздувающим скандалы. О, если бы они знали, как это все чуждо и враждебно мне!» Первые экземпляры «Доктора Живаго» были отпечатаны в Милане 23 ноября 1957 года. Через месяц, 16 декабря Пастернак писал об этом Елене Благининой:

«Говорят, роман вышел по-итальянски, вскоре выйдет на английском языке, а затем на шведском, норвежском, французском и немецком, все в течение года. Я не знаю, известно ли Вам, что около года тому назад Гослитиздат заключил договор со мной на издание книги, и если бы ее действительно выпустили в сокращенном и цензурованном виде, половины неудобств и неловкостей не существовало бы. Но даже и теперь, когда преувеличивая значение создавшейся нескладицы, тем самым способствуют возникновению шума по поводу этого случая в разных концах света, даже сейчас выпуск романа в открыто цензурованной форме внес бы во всю эту историю тишину и успокоение. Так в двух резко отличных видах выходило толстовское «Воскресение» и множество других книг у нас и за границей до революции, и никто ничего не стыдился, и все спали спокойно, и стояли и не падали дома».

В течение двух лет роман был переведен на двадцать три языка: английский, французский, немецкий, итальянский, испанский, португальский, датский, шведский, норвежский, чешский, польский, сербскохорватский, голландский, финский, иврит, турецкий, персидский, хинди, гуджарати, арабский, японский, китайский, вьетнамский.

Двадцать четвертым стал язык ури - небольшой народности в Индии.

Как вспоминает Ивинская, экземпляр «Доктора Живаго» на языке ури с факсимиле автора из Дели привез К. Е. Ворошилов и передал его автору, правда, не лично, а через общих знакомых.

Сразу после выхода романа в Италии Отдел культуры ЦК решил устроить встречу Пастернака с иностранными журналистами. Предполагалось привезти Пастернака в Общество культурных связей для того, чтобы он выразил свой протест против публикации «неоконченного» произведения. Поликарпов вновь вызывал его к себе, но тот категорически отказался участвовать в подобном спектакле. Орудием воздействия послужили обещания выплатить задержанные гонорары, напечатать остановленные издания. Встреча с журналистами состоялась 17 декабря 1957 года на даче Пастернака в Переделкине.

На следующий день газета «Le Monde» сообщала, что Пастернак сказал группе западных журналистов:

«Я сожалею, что мой роман не был издан у нас. Но принято считать, что он несколько отходит от официальной линии советской литературы. Моя книга подверглась критике, но ее даже никто не читал. Для этого использовали всего несколько страниц выдержек, отдельные реплики некоторых персонажей и сделали из этого ошибочные выводы».

В западной прессе сразу начала обсуждаться возможность выдвижения Пастернака на Нобелевскую премию. В связи с этим вновь были предприняты попытки задержать появление романа во Франции и Англии. Сурков на этот раз был послан в Париж к Галлимару а Федор Панферов - в Англию. Панферов проходил курс лечения в госпитале в Оксфорде и завязал знакомство с сестрами Пастернака, запугивая их тяжелыми последствиями, которые будет иметь для их брата публикация романа у Коллинза. Но поездки высокопоставленных писателей, «обеспокоенных судьбой своего друга», также не имели никакого результата. Издательства не могли и не хотели прерывать юридические отношения с Фельтринелли и отсылали посредников к нему.

Было пущено в ход Всесоюзное общество «Международная книга» - монопольная организация по изданию и книготорговле за границей. Оно предлагало возбудить против Галлимара судебный процесс, опираясь на телеграммы Пастернака и интервью 17 декабря. Для этого им понадобилось новое письмо Пастернака к Галлимару, в котором, кроме требования вернуть рукопись и остановить издание, автор должен был подтвердить юридическое посредничество «Меж. книги» в ведении его дел. Пастернак категорически отказался подписать присланный ему проект письма, сославшись на полученный месяц назад ответ от Галлимара.

Издательствам «Галлимар» и «Коллинз» рукописи романа «Доктор Живаго» были переданы друзьями Б. Л. Пастернака, получившими их непосредственно от автора в России. Версия о копиях, полученных издателями от Фельтринелли, видимо, была ими распространена для «конспирации»: «Убедите Ф [ельтрине] лли, - писал Б. Л. Пастернак Жаклин де Пруаяр 7 января 1958 г., - пусть он позволит представить все дело таким образом, будто его рукопись была сфотографирована и распространена среди разных издателей и переводчиков...» Только в 1957 году в Италии вышло семь изданий романа.

5 апреля 1958 года в недрах отдела культуры родилась очередная записка,