— Так значит, в Эрге существует некое объединение драугров? — спросил Идвин.

   — Они называют себя Голосами смерти. Кроме драугов, в это сообщество входят и некроманты.

   — И чего эти Голоса смерти хотят?

   — Отмщения, очевидно. Но их методы и настрой… губительны. Если они продолжат в том же духе, эффект, который вызовут их действия, будет крайне нежелателен для некромантов на всем нашем континенте. Нам удалось отстоять свою честь и права, и нельзя допустить, чтобы хоть что-то смогло их пошатнуть. Только чистая репутация нам подобных является гарантом мира между носителями темного дара и теми, кого этот дар обошел стороной.

   — Зачем кому-то из них убивает невинных людей на улицах Эрги? — подала голос я. — В чем смысл?..

   — Заявить о себе, показать свою силу. Напугать. Голоса смерти очень долго жили в страхе и хотят, чтобы простые люди узнали, какого это — не знать, сможешь ли ты в очередной вечер вернуться домой целым и невредимым. — Энтон сделал небольшой глоток вина, смачивая губы. — Конечно, это только начало. Их планы куда грандиозней.

   — Вы знаете их планы? — поднял бровь Идвин.

   — Мы знаем, что их замыслы как-то связаны с государем. Они внедрились во дворец, в круг его общения, даже в постель лучшего друга. Впрочем, здесь не стоит забывать, что Батрис — племянник главы Инквизиции. Так что они убили махом сразу двух зайцев.

   — Так это они приставили хороггов к моему отцу и управляющему «Светоча»?..

   Брови Энтона на мгновения взметнулись вверх, а затем его лицо вновь приобрело почти равнодушное выражение:

    — Ты знаешь и об этом?.. Надо же, среди некромантов Извичей большинство с трудом различают духов... Кларисса, я не могу ничего утверждать, но да, скорее всего, это были они.

   — А что на счет самой Инквизиции? — подал голос Идвин, — что ей то надо? В том смысле, зачем ее главе так настойчиво добиваться брака для Клариссы и Отиса?

   Энтон нахмурился, его взгляд потяжелел.

   — Я могу только гадать… у меня есть несколько предположений, но пока я хочу оставить их при себе.

   Глядя на его красивое лицо с танцующими отсветами камина, я задавала себе и другие вопросы. А что нужно ему? Кто он вообще такой? Почему его почерк так схож с почерком автора найденной мной записной тетради, полной некромантских знаний и хранившейся в самом старинном отделе фамильной библиотеки? Почему он так много знает об особенностях носителей темного дара, которые когда-то вышли из моей семьи?

   Но в компании присутствующих подручных Корре я не решалась задать эти вопросы вслух.

   — Так или иначе, Кларисса, бесспорен факт того, что грядущая помолвка с Отисом Батрисом сулит тебе проблемы. Поэтому есть два пути, — Энтон встал и, заложив руки за спину, взглянул на пламя. — Или ты этой же ночью исчезаешь из поля зрения Инквизиции и Голосов смерти, или же остаешься и вступаешь в нашу игру.

   — Это еще что значит? — судя по лицу Идвина, он был не в восторге от второго варианта, предложенного Энтоном, что бы тот не имел в виду.

   — Кларисса может вернуться домой и обручиться с Отисом, тем самым занимая то место, куда так метила госпожа Ферре. Затем она даст знать о своем даре нужным людям, и Голоса смерти захотят связаться с ней, чтобы завербовать. При правильном подходе, мы сможем узнать, что именно они замышляют.

   — Это немыслимо! Клэр, ты же не станешь соглашаться на подобные предложения?! — Идвин тоже встал, с возмущением уставившись на Энтона. — Милорд Корре, то, о чем вы говорите, поставит ее жизнь под угрозу еще больше, чем помолвка с племянником Инквизиции сама по себе!

   — Видят боги, я сделал все, чтобы до этого не дошло, — поморщился Корре. — Но после долгих размышлений я пришел к выводу что, увы, такой шаг принесет неоценимую помощь для нашей миссии в Рулевии. Но мы пойдем на это лишь при полном согласии Клариссы… Если она откажется стать нашим... агентом, то я бы хотел, чтобы Кларисса тайно выехала из Рулевии в Объединенные республики. Хотя бы до того момента, пока все не уляжется. В республиках у меня имеется превосходный дом со слугами и всем необходимым. Галлея сможет ее доставить в несколько пространственных прыжков до самой границы, а там Клариссу встретят...

   — Я не собираюсь в республики! — отрезала я. — Пока на отце паразитирует дух, я отсюда никуда не уеду.

   — Значит, твой выбор очевиден? — обернулся ко мне Энтон.

   Отблески камина в его глазах плясали опасными огоньками. Я сглотнула и медленно кивнула, чувствуя, что сердце летит вниз, в темную беспросветную бездну.

Опал, понурив голову, послушно дала загнать себя в стойло. Не знаю, что за чары применила Галлея, когда забирала лошадь возле кладбища, но теперь та вела себя как паинька, чего за ней не водилось.

   Я закрыла дверцу стойла и, чувствуя полное опустошение, прижалась лбом к прохладной древесине. Тело еще слегка трясло после состоявшегося разговора у Энтона. Под конец Идвин долго со мной ругался, пытаясь отговорить, хоть в глубине души и понимал, что это бесполезно. Как же ему, все-таки, не понравилась идея связываться с Голосами смерти...

   От всего навалившегося на мои хрупкие плечи стaло дурно.

   И то, что я нахожусь в конюшне не одна, я поняла слишком поздно.

   Рывок. Тесный обхват рук. Жаркое дыханье в висок и хриплая смешинка.

   — Думали, я про вас совсем забыл, госпожа?

   От Ивена, проклятого конюха, смачно воняло потом, самокруткой и дешевой настойкой. О существовании этого жалкого человека я действительно почти успела позабыть...

   Дернулась, но вырваться из крепких объятий не вышло.

   — Немедленно отпусти меня, — тихо и твердо потребовала я. Ответом мне стал лишь короткий смешок.

   Двинула плечом, словно бы это помогло отогнать наглеца как раздражающую муху. По сравнению с Инквизицией и Голосами смерти Ивен был всего лишь нелепой смехотворной помехой. Он не пугал, только злил и раздражал. Я слишком устала, чтобы рьяно отбиваться, дабы защитить свою честь, но внутри с готовностью поднял голову темный дар. И я вдруг ощутила себя в десятки, нет, сотни раз сильнее конюха, что вдруг дало внутреннее спокойствие и твердую уверенность, что дурного со мной не случится.

   Но почти что полное отсутствие видимого сопротивления с моей стороны Ивен истолковал по-своему. Его руки бесстыдно заскользили по моему телу.

   — Забыли неужто про наш договор? Слыхал, у вас на носу помолвка и свадьба с важным человеком, а вы все так же изволите ночами по любовничкам бегать?

   — Не твоего ума дела, чем и когда я занята, — вкрадчиво ответила я.

   Прикосновения я чувствовала, как сквозь толстое одеяло, так устало мое тело. Всю ночь на ногах, а на улице уже светлело...