Она спросила неожиданно для себя:

– За что вас ищут? За убийство? – В ее шепоте против желания звучал страх.

Он сразу ответил:

– Нет. Меня ищут не из-за убийства.

Ханна украдкой покосилась на него. Руку с револьвером он держал на коленях, спрятав под картой дорог. Лицо его было искажено, будто от боли, он вглядывался в туман.

– Тогда вы не сможете стрелять в меня.

– Если придется – я сделаю это, не сомневайтесь.

Ханна снова спросила:

– Куда мы едем?

Он молчал; она до пятен в глазах вглядывалась в окна, пытаясь найти хоть какую-то возможность.

– Вы знаете город? – Ей казалось, пока он отвечает, остается надежда. Непросто убить человека, если ты говорил с ним, если почувствовал в нем живую душу.

Он повернулся и взглянул ей в глаза. Отступивший было страх вновь обдал грудь холодом.

– Следите за дорогой.

Полицейская машина вынырнула из тумана и медленно поплыла навстречу. Ханна поняла – другого шанса не будет, но тут стальные пальцы стиснули ее колено, карта зашелестела, обнажая короткий вороненый ствол.

– Сидите смирно, – процедил ее спутник сквозь стиснутые зубы.

Машина осталась позади, полицейский за рулем даже не повернул головы, момент был упущен.

– Мне больно!

Он убрал руку и снова уставился в окно. Ханна осторожно помассировала ногу.

– Будет синяк, – пожаловалась она. – Что я скажу Джону?

– Ваш друг?

– Жених, – ответила она с вызовом. – Он офицер полиции.

– Вот так совпадение. Впрочем, я сразу догадался, что вы связаны с копами.

– Будете плести про способности к дедукции?

– Нет необходимости. У меня хорошая зрительная память. Вы сидели в машине с полицейским и напевали. Это было в Пуданге, три дня назад.

Она сразу вспомнила тот вечер, музыку; вспомнила, как была счастлива.

– Так это были вы? Но как же борода, усы? И шрам – у вас ведь был такой огромный шрам!

Он усмехнулся и не ответил.

– Невероятно. Вот уж, действительно, совпадение.

– Как его зовут?

– Джон Лонгсдейл.

Он резко повернулся:

– Как вы сказали? Лонгсдейл? Из военной полиции? Лейтенант?

Она кивнула, испугавшись его лица. И кто ее тянул за язык?

Неожиданно он рассмеялся:

– Жизнь странная штука, верно? Вчера ваш лейтенант пускал слюни, представляя, как меня изрешетят при попытке к бегству, а сегодня я наставил револьвер на его невесту.

Но в смехе его сквозила злость и растерянность.

– Значит, все-таки убийство, – сказала она тихо.

Машину тряхнуло: они проезжали район недавнего боя, дома смотрели на них мертвыми окнами. Поджав хвост, протрусила собака; шерсть ее свалялась и торчала клочьями. Рухнувшая стена перегородила проезд – они развернулись и выехали на соседнюю улицу.

Он заговорил, и она вздрогнула – такой неожиданной показалась мягкость в его голосе:

– Послушайте, Ханна. Мне очень трудно вас контролировать: у меня непорядок с ребрами, и я три дня не смыкал глаз.

– Контролировать? Вы что же – гипнотизер? Как вы это делаете?

Он остановил ее, нетерпеливо шевельнув рукой.

– Давайте договоримся, Ханна. Вы сделаете все, что я от вас хочу. Поможете мне и будете свободны.

– Что я должна делать?

– Не волнуйтесь, ничего запретного или неприятного для вас. Просто поработаете моим шофером. Мне нужно кое-кого разыскать.

– Вы умеете водить машину сами. Отпустите меня, Альберто. Пожалуйста. Я журналист, я умею держать слово – я никому о вас не скажу. – Голос ее дрогнул.

Он покачал головой.

– Люди склонны к предательству. Честного человека сейчас не сыскать. Как только вы окажетесь на свободе – тут же побежите к копам. Я не могу так рисковать. Пока вы рядом, я в безопасности. Вы поможете мне – и останетесь живы. Иначе так и будете трястись от страха, пока не сделаете глупость. И тогда я вас пристрелю.

Он произнес это так обыденно, словно речь шла о мойке машины. И она поверила – этот выстрелит не колеблясь.

– А потом? – спросила она, отчаянно цепляясь за призрачный шанс: отголоски пережитого ужаса еще жили в ней.

– Потом я что-нибудь придумаю. Отыщу гостиницу или пансион, свяжу вас и запру в номере. Горничная вас найдет.

– Если меня найдут связанной и беспомощной, я окажусь где-нибудь в публичном доме, – возразила она.

– Все равно я что-нибудь придумаю, – повторил он упрямо. Она чувствовала – он чего-то не договаривает. Но зародившаяся надежда туманила разум.

– Я вам верю, Альберто. Давайте попробуем. Чем черт не шутит, вдруг что-нибудь получится?

Говоря это, она не переставала надеяться, что удобный случай все же подвернется ей. Что-что, а правила поведения при вооруженном захвате она изучила от корки до корки. Похитителям на Фарадже верить было нельзя, их посулы ничего не значили. Даже если похититель такой… обаятельный.

– А что мы ищем?

– Большую спортивную машину. Красный кабриолет. «Барракуду».

– Этот туман тоску нагоняет, – сказала она. – Можно, я включу музыку?

– Мне все равно.

«Я вам верю, Альберто», – надо же… Он не ощутил раскаяния, когда солгал ей: ему приходилось делать это и раньше. Решил: пускай ее последние часы на этом свете не будут омрачены страхом. Она не будет бояться смерти, ей не будет больно. Она не успеет испугаться, миг – и уже на небесах. Надо только отыскать укромное место, где ее тело не обнаружат достаточно долго. В конце концов, она заслужила легкую смерть: избавила его от необходимости генерировать страх. Он устал, боль мешала ему сосредоточиться, работа желез истощала и без того измученное тело.

Как она испугалась, когда поняла, что он убийца! Наивная. Если бы она знала, сколько крови он видел, она не захотела бы сидеть с ним рядом, предпочла бы умереть. По меркам чистого цивилизованного человека он настоящий монстр, кровожадное чудовище. Таким, как он, нет места в обычном мире. Обычные люди умирают на больничных койках; реже – от несчастных случаев, от разных там катастроф или слетевших с катушек грабителей. Такие как он – в грязном болоте, с пустым желудком и с ненавистью ко всему вокруг. Этот ее лейтенант может пойти в театр после службы или даже съездить в отпуск на курортную планету, может позволить себе беззаботно поваляться на солнышке. А ему не позволено пройтись по улице без разрешения. Таких, как он, держат подальше от нормальных людей. Познакомиться с женщиной – целая проблема, личные связи под запретом, приходится идти на нарушения и насиловать околдованных чипом дурочек. Пускай ночь с ним останется для них лучшим воспоминанием в жизни – это все равно изнасилование, как ни крути. Он словно инкуб, одурманивающий беспомощную жертву.