— У нас заканчивается время. — внезапно сказала Юля, бросив короткий взгляд на парочку коллег возле стойки. — Через пятнадцать секунд мы попытаемся захватить тебя. Надеюсь, у тебя есть план.

— Ты не ответила. — стараясь сохранять голос твердым, произнес я, не меняя позиции и глядя ей в глаза. — Ты нам поможешь?

— Десять секунд, Серж. — произнесла Юля, шаря правой рукой где-то вне поля моего зрения.

— Ты не ответила.

— Пять секунд.

— Юля, мне нужен ответ!

— Ноль.

Юля прыгнула на меня прямо из своего кресла.

Я ждал этого, поэтому тут же толкнулся ногами от пола, опрокидывая кресло на пол вместе с собой. Прижал к груди голову, оберегая затылок от удара, перекатился по полу через спину…

Попытался перекатиться — Юля рухнула на меня сверху, прижимая мои руки к полу и нависая сверху!

Глаза ее пылали огнем, по щекам прошлось горячим дыханием, а потом она внезапно приникла ко мне и поцеловала!

Ее язык раздвинул мои губы, проник ко мне в рот, и вместе с ним между зубами проскочило что-то плоское и квадратное.

— Не вздумай глотать! — прошипела Юля мне на ухо, едва оторвавшись от моих губ. — А теперь сбрось меня!

Я послушно выгнулся дугой, сбрасывая ее в сторону, а сам откатился в другую сторону и вскочил. Непонятный предмет во рту я перегнал языком за щеку и зажал там.

Юля медленно и угрожающе поднималась с пола, не сводя с меня взгляда, а за спиной у меня стояла давешняя парочка Иллюзионистов, перекрывая выход из гостиницы. Под ногами у них, кака я и ожидал, лежали два пустых баллончика из-под скиллтрита.

— Серж, сдавайся! — звонко крикнула Юля. — Ты прекрасно знаешь, что с тремя тебе не справиться!

— Да никогда! — в тон ей ответил я. — Лучше я умру, чем сдам своих!

— У тебя нет никаких своих! Единственная "своя" у тебя — я! Я знаю тебя с детства, я люблю тебя, у тебя нет и не может быть никого ближе меня! — продолжала ломать спектакль Юля, прижимая руки к груди. — Я кое-как выбила эти пять минут с тобой, чтобы убедить тебя сдаться миром, и я не намерена тебя после всего этого терять! Если придется, я сама сломаю тебе все конечности, лишь бы ты остался жив!

— Я бы предпочел остаться при своих конечностях! Тем более, ты все равно без газа. — усмехнулся я, разворачиваясь к ней спиной и лицом к парням. — Ну-ка, ребятки, выпустите дядю, у дяди еще дела есть!

Иллюзионисты недоуменно переглянулись, усмехнулись и встал в боевую стойку, явственно давая понять, что никуда не собираются.

— Ну, дело ваше. — вздохнул я, тоже поднимая руки, засиявшие прановыми когтями. — Я просил по-хорошему.

Иллюзионисты недоуменно нахмурились при виде моего диковинного оружия, снова коротко переглянулись и даже перебросились парой тихих слов.

— Нравится? — улыбнулся я, слегка поводя в воздухе руками. — Красивые игрушки, правда? Могу поспорить, вы таких еще не видали.

— Да плевать. — наконец ответил один из них. — И не таких ломали. Сдаваться ты не намерен?

— Нет, конечно. — надменно усмехнулся я, и, согнув указательный палец правой руки, поманил их к себе. — Идите и возьмите меня, если надо!

— Как скажешь! — выдохнул второй, и они оба кинулись на меня!

И тогда я наконец нащупал в пространстве торчащую из него нитку подкладки, и радостно дернул за нее всей когтистой лапой, отрывая реальность от ее подложки!

Из резкого черного разрыва дохнуло могильным холодом, но я приказал себе не обращать на него внимания, и прыгнул в Пустоту, скрываясь в ней от Иллюзионистов!

На сей раз я оказался в пустыне. Словно вышел за пределы города побродить по растрескавшейся земле, только здесь она потрескалась не от жары, а наоборот — от холода. Кое-где на границах трещин даже серебрилась изморозь, которую то и дело срывали особенно сильные порывы несуществующего ветра.

Как хорошо, что этот ветер — лишь фикция. Если бы он был реальным, то вкупе со здешним холодом, он выморозил бы меня насквозь меньше, чем за минуту.

Сейчас же я постоял и осмотрелся, раздумывая, что же делать дальше. Я скрылся от преследования, но ушел ли я от него? Если верить Персефоне насчет того, что здесь нет ни пространства, ни времени, то, когда я вылезу, я окажусь там же, где был, и тогда же, когда был, а, значит, все еще буду в опасности. Впрочем, есть и другой вариант — сделать так, как делал Бернард.

Я снова нашел в пространстве зацепку реальности, но не стал ее отрывать, а лишь слегка надорвал когтем, погрузив его едва ли до половины. Я так уже делал — тогда, когда дразнил Марка, когда заставлял его снять свою защиту…

И, так же, как и тогда, ничего не произошло.

Как так? Персефона же говорила…

Хотя стоп, Персефона говорила про капельку праны…

Я мысленно отделил от себя немного праны, как отделял стрелу от лука, заставляя ее отправиться в полет. Отделил — и отправил туда, наружу, во внешний мир, с которым был связан лишь несколькими миллиметрами собственного тела.

И тогда все изменилось. Пустота вокруг меня поблекла и выцвела еще больше, став полупрозрачной, и на эту картинку сверху будто бы наложили еще одну — тоже полупрозрачную, и изображающую реальный мир. Я снова видел Юлю и Иллюзионистов, которые втроем буквально обнюхивали то место, где я стоял, и разводили руками. Через тридцать секунд в фойе появились новые участники событий — та самая пожилая пара, которую при мне провожали наверх, в номер, все с тем же чемоданом. В нем оказался громоздкий и сложный прибор, который поставили на то место, где я исчез, по сути буквально мне на ноги, и принялись с ним возиться.

Я с интересом наблюдал, как полупрозрачные люди проходят сквозь меня, нарезая круги вокруг прибора и явно не радуясь происходящему. Я не слышал, о чем они говорили, но судя по нахмуренным лицам и яркой жестикуляции — что-то у них не ладилось. Прибор не открывал портал, которым я ушел. Конечно же, ведь никакого портала не было.

Люди управления не собирались сдаваться, и раз за разом склонялись к прибору, крутя какие-то ручки и нажимая какие-то кнопки, но раз за разом их постигала неудача — вплоть до того, что старичок даже треснул в сердцах чемодан ногой. Упустившие меня Иллюзионисты тоже особо не радовались происходящему, судя по их лицам предвкушая разнос от начальства. Одна только Юля была спокойна, и даже не обращала внимания на творящееся вокруг — она увлеченно что-то писала на телефоне. Наверное, отчитывалась перед начальством о провале операции.

Точно, она же мне что-то сунула в рот… Надо узнать, что это такое, но не здесь. И так уже холод начинает проникать в тело, нечего здесь задерживаться. Надо отсюда выбраться, а уже потом разбираться с тем, что у меня лежит за щекой.

Только вот как отсюда выбираться?

Я осторожно сделал шаг в сторону, так, чтобы моя рука вытянулась, все еще держа прановым когтем дыру в пространстве, а потом аккуратно потянул ее к себе, развернув палец так, чтобы тянуть плоской частью когтя.