– Борька!

– Уволю… – зашипел Борька Петьке, направляясь на невидимую сцену.

Сначала Борька раскланялся во все стороны, широко улыбаясь.

– Здравствуйте, здравствуйте! – сказал он и снова раскланялся, попутно создавая звук бурных аплодисментов и ликования зрителей. – Ах, какой сегодня полный зал, какие красивые лица! Здра-авствуйте, здравствуйте!

Борька прижал руку к груди и протянул её в сторону зрительного зала. Эффектно тряхнул головой. После того как Борька проделал это несколько раз подряд, у Петьки не осталось сомнений по поводу того, чей именно голос выбрал Борька. Петька скривился. Борьке бы ещё светлый парик для полного сходства…

– Как давно мы с вами не виделись, – сообщил Борька зрителям. – Как я рад… Ну довольно, довольно аплодисментов… Ну что же вы! Уважаемый конферансьё…

– Сье… – буркнул Петька, выходя к невидимым зрителям.

– Уважаемые зрители! – сказал он, попутно создавая звук шаркающих по паркету ног. – Большая просьба – не расходитесь. Пожалуйста, послушайте песню этого юного наивного мальчика. Мы не будем возвращать вам деньги за билет, учтите это!

Борька его перебил:

– Наш конферансьё, конечно шутит! Музыку!

Как жалко, что я не писатель,

Тогда я открыл бы тетрадь.

О том, что случается с нами,

Я мог бы вам всем рассказать, —

спел Борька известным голосом на музыку, которая сочинилась как-то сама собой. И он так вошёл в роль, что сам не заметил, как пропел вторую часть куплета своим собственным голосом. В котором, в общем-то, и голоса никакого не было… Да и музыка куда-то подевалась.

Зато мимо Петьки это не прошло.

– Стой! – закричал он. – Давай с начала!

Борька замолчал и уставился на Петьку.

– С начала? Зачем?

– Фальшивишь что-то, – соврал Петька.

– Ладно, – сказал Борька и пропел первую строчку своим голосом.

Петька снова его остановил. Появилось нехорошее предчувствие…

– Ты давай, как раньше, – заботливо сказал Петька. – С музыкой, с аплодисментами.

Голосом – тем, которым вначале пел. Давай, напрягись, – зрители же ждут…

Борька молча постоял посреди комнаты. Повернулся к Петьке:

– Что-то не получаются аплодисменты. Совсем не получаются.

Не получались ни музыка, ни хороший голос… Борька прислушался к разным предметам: к окну, к зеркалу… К деревьям и даже к ветру. Но все они молчали. Все…

– А ты, Петька? Ты – слышишь? – испуганно спросил Борька.

Но Петька только покачал головой.

– Интересно, можно ли превращать на расстоянии? – думала в это время Элька, ковыряясь вилкой в молочном супе…

Они не просто бежали к Боруэлле – они летели, не замечая никого вокруг. Они не позвонили в дверь Аниной квартиры, а начали стучать кулаками. Дверь открыла какая-то недовольная взрослая женщина с малышом на руках. Не говоря ни слова, она постучала в Анину комнату.

Никогда ещё они не видели жизнерадостную Аню такой. Аня всхлипывала и вытирала глаза тыльной стороной ладони.

– Не смотрите на меня… – попросила она.

– Родители приехали? – спросил Борька.

Аня кивнула и ещё раз всхлипнула.

– Побили? – испуганно сказал Петька.

– Ты что, меня не бьют, – сказала Аня. – Хуже. Отругали за разгром в квартире… У меня теперь домашний арест на месяц…

Борька почувствовал, что она снова сейчас заплачет.

– Ань, не реви. Мы приходить будем… Правда. Родители раньше, чем надо, приехали?

Аня снова кивнула.

– А фразы? – спросил Петька. – Не подсказали?

– Не подсказали…

В коридоре показался Шурик. Он сначала понюхал воздух, потом обнюхал Петькины кроссовки и стал тереться об Анины ноги.

– Не любит, когда я плачу, – объяснила Аня. – Сразу на руки залезть пытается.

– А… Элька? – осторожно спросил Борька.

– Элька у Вадика, – вздохнула Аня.

– Хочешь, мы останемся ненадолго? – предложил Борька. – Может, не будут ругать.

– Лучше не надо, – сказала Аня. – Они уже не ругают, сердятся только. Вы потом приходите. Дней через несколько.

– Тогда мы пойдём?..

– Вы бы видели, как мама уговаривала Эльку суп молочный есть! – радостно сказал Вадик, провожая мальчишек в комнату. Борьку он тянул за рукав. – Мы с мамой так насмеялись!

– Она ела?

– Ела, ела! Но вы бы видели, как ела!

Перед входом в комнату Борька остановил Вадика:

– Вадик, а можно мы с Элькой… наедине поговорим?

– Конечно… – сказал Вадик немного обиженно. – Я только хомячка с собой возьму, подождите…

Элька сидела на полу и рисовала. На газетке стояла вода, краски, рядом с Элькиным рисунком был ещё один – видимо, Вадика. На рисунке Вадика был нарисован хомяк. На Элькином – тарелка.

Элька посмотрела на мальчишек. Улыбнулась. Она выглядела точно так же, как в первый день, – и даже бантики были! И даже грязь на лице – правда, не совсем грязь, а акварель… Но в то же время она выглядела совсем по-другому! Борька не сразу понял, в чём это отличие. Он осмотрел комнату. На спинке стула висели красный Элькин рюкзак и неопределённого цвета рюкзак Вадика. На клетке хомячка расположилась знакомая кепка… Складывалось странное впечатление, как будто они к Эльке в гости пришли. И даже не просто в гости к ней. В гости к семье.

И Борька понял – Элька впервые хорошо вписывалась в обстановку! Да и сама она казалась домашней, что ли…

– А мы тут всё реальность отражаем… – протянула Элька. – Присоединяйтесь! Ты, Борька, нарисуешь меня. А ты, Петька, будешь перерисовывать то, что нарисовал Борька. А потом всё это войдёт в историю…

Борька нахмурился:

– Ты про Аню знаешь?

– Знаю, – сказала Элька. – Вы только Вадику не говорите ничего, ладно? А в этой тарелке мы нарисуем… тоже хомяка.

– Как ты можешь оставаться такой спокойной? – возмутился Борька.

– А про наши способности ты тоже знаешь? – поинтересовался Петька.

– Какие ещё способности? – спросила Элька, не отрываясь от рисунка. – У вас ещё и способности имеются? Ну-ка, ну-ка…

– Да про твои наши способности! Слышать всё! Говорить как угодно! – наперебой кричали мальчишки.

– А, это… – спокойно сказала Элька. – Значит, получилось. А вот лапа у хомяка что-то совсем не получается. Борька, помоги, а?

– Что значит – получилось?