– Ну, допустим, у меня, – сказал Петька и подмигнул.

– Хорошо, допустим, – сказал папа и тоже подмигнул. Что же, в детстве он тоже был фантазёром! Почему бы и не разнообразить фантазии собственного сына…

– Только про то, что можно быть шпионом и можно проникать в квартиры, не надо!

До этого мы уже… я уже сам додумался, – уточнил Петька.

– Ну вот ещё, буду я сыну всякую уголовщину предлагать! – воскликнул отец возмущённо.

– Вот и я думаю, что не совсем подходит.

– Совсем не подходит! Ладно, сейчас подумаем… – сказал папа и задумался. Затем пробурчал себе под нос:

– Крошка-сын к отцу пришел, и сказала кроха – как мне сделать хорошо и не сделать плохо…

– Уж будь добр – скажи, – потребовал Петька.

– Есть такая книжка – «Понедельник начинается в субботу», – сказал отец вдумчиво, – так вот, там один волшебник стал абсолютно всемогущим. Но с условием, что он ни одним своим чудом не навредит кому-нибудь. И знаешь, что из этого получилось?

– Мир рухнул? – предположил Петька.

– Да ничего не получилось. Он не смог ни одного чуда совершить, потому что невозможно сделать что-нибудь и никому не навредить.

– Уж был добр – сказал, – насупился Петька.

– Ладно, – оборвал мораль отец. – Но науке любые возможности, безусловно, полезны. Например, есть эффект двадцать пятого кадра. Это когда каждый двадцать пятый кадр в секунду, не видимый человеку, содержит информацию, которую человек бессознательно запоминает. Явление гиперзапоминания – тебе, я думаю, это будет интересно. Можно, например, синтезировать речь, в которой каждая следующая фраза повторяется другим голосом. Если в быстром темпе говорить это человеку, вполне возможно, будет легче удержать внимание эффектом новизны и добиться похожего эффекта двадцать пятого кадра…

Петька сразу же назвал для себя этот эффект «двадцать пятым звуком». Или ДПЗ – если сокращённо. А себя сразу же назвал не Петькой, а Центром Внимания. Он тут же представил себя на площади – огромной, многолюдной, и все очень внимательные взгляды устремлены на него… В то время как он рассказывает старые, с длинной бородой, анекдоты! Вот так приблизительно Петька объяснил для себя это свойство. Кроме того, он понимал, что применений ему – множество! А если бы таким свойством обладали все учителя, насколько легче было бы учиться! Хотя роль учителя можно взять и на себя… Собственно, это уже даже не мысль. Это уже идея. Петька вкратце изложил свои догадки папе, тот сказал, что «ну приблизительно – где-то так. Не перебивай, я думаю…»

– Археологи, геологи, умей они слушать неодушевлённое, легко бы могли находить клады и полезные ископаемые… – продолжал бубнить папа.

Это значит, что можно и золото находить, подумал Петька. Где тут поблизости золотые прииски? Он что-то слышал про Аляску, но где это? В России, что ли? У папы этого спрашивать не стоит. А то сразу отправит учить географию. И больше ни одной идейки из него не вытащишь. Хотя можно ограничиться и кладом. Там, наверное, этого золота тоже полно.

«Да что я всё про это золото! – разозлился на себя Петька. – С этим даром можно искать разумную жизнь в космосе, а я всё о корыстных целях!»

Сложно быть великим человеком. Столько ответственности… Петька глубоко вздохнул и стал слушать дальше.

– Биологи и фитотерапевты, умей они слушать животных и растения, получили бы ценнейшие данные о повадках животных и свойствах растений…

– Кактусы – глупые, – как будто между прочим заметил Петька.

– Ну не знаю, как там насчёт кактусов… – с сомнением сказал папа.

Значит, можно помогать ветеринарам, подумал Петька. «Где болит, собачка?» – «Гав!» – «Понятно…» Можно открыть даже свою ветеринарную клинику. Но это не сейчас, а в будущем…

– И вирусы! – вдруг догадался Петька. – Ну, может, с ними можно… договориться? Тогда бы люди не болели.

– Это вряд ли. С одним вирусом, может, и можно договориться. Но как ты договоришься с миллиардами?

– А может, у них главный есть! Вроде президента. Тогда бы можно было с одним только беседовать, и всё.

– Может быть… – задумчиво забубнил отец, – обратная транскрипция, трансляция, конъюгация…

Петька понимающе кивнул.

– А певцам такие бы возможности были просто как дар Божий, – ненаучно прервал поток идей отец.

Вот это да! Петька вспомнил, как Борька однажды проговорился ему. С условием «никому-никому не говорить». Борька мечтал быть певцом! Можно считать, что его мечта сбылась. Новый Лобертино Ро-летти… или как там его… это… Борис Веткин! Сначала нужно придумать хит, потом снять клип, а затем отправить его на какой-то музыкальный канал, а там до диска лазерного недалеко… Что уж говорить о всенародной славе… Где-то в глубине сознания промелькнула мысль о каком-то великом человеке и ответственности, но тут же угасла.

– Папа, какой ты молодец! – обрадовался Петька. – Что бы я без тебя делал!

– Да я уж представляю… – почесал затылок папа.

– Ты даже представить себе не можешь! – заверил его Петька и помчался к телефону.

«Хмм… А у меня столько идей в запасе было, – огорчился Петькин папа. – Я даже трети не рассказал. Но подумать только – научные игры! Как интересно… Этот мальчик, Боря, неплохо на сына влияет. Что же, пусть дружат».

Петька нетерпеливо набрал номер. Как только на том конце подняли трубку, он закричал:

– Борька! Слушай!!!

А ему в ответ скучным голосом:

– Вы не туда попали.

Вот как легко одной неосторожно сказанной фразой загубить энтузиазм… Петька повесил трубку, постоял немного возле телефона, поцарапал ногтем обои, повертелся и пошёл в свою комнату.

Пусть всё будет завтра.

После уроков мальчишки собрались у Борьки.

Петька снова был в ударе.

Ещё бы! На уроках его не спрашивали. Но на алгебре (нашли замену учительнице) он поднялся и, пользуясь эффектом двадцать пятого звука, рассказал, как увлекательно вырастают деревья. Рассказывал он так:

– Сначала ничего не происходит. День ничего не происходит, два ничего не происходит, три ничего не происходит, четыре ничего не происходит, пять ничего не происходит…

Где-то на восьмидесяти днях он сбился. Поэтому продолжил так:

– А на восемьдесят первый день происходит. И среди снега появляется тоненький зелёненький росточек. А потом на нём появляется лист. Через неделю – ещё лист. Через две недели – ещё два. Через три недели – ещё три листочка. Через четыре недели…

Рассказ длился целый урок, все слушали очень внимательно, не перебивали, только Борька заснул. Этот факт, конечно, омрачил Петькино выступление, но, после того как прозвенел звонок, учительница сказала: