– Ну и где ты сейчас?

Мы были в постели и я, честно пыталась сосредоточится на целующих меня губах, но получалось плохо. Мысли мои были совсем не о сексе и Хавьер, конечно же, заметил, что я не совсем участвую в процессе.

Я виновато посмотрела на него:

– Прости.

–Не хочешь ничего мне сказать?

– Нет. Я. Мне надо в ванную – и я позорно сбежала.

Прижавшись лбом к гладкому зеркалу, я смотрела в свои глаза и не видела.

Эта весна далась мне тяжело. Вынужденное замедление заставило пересмотреть прошлое и казалось, за неполных два месяца я заново проживаю – переосмысливаю двадцать пять лет. Столько воспоминаний ко мне вернулось – и принесло и боль, и радость. Сделанные ошибки, неправильные решения, счастливые случайности и судьбоносные встречи – стоило лишь приоткрыть люк и из-под земли лезли все новые и новые тайны и требовали правды.

Роман всему был причиной. Начинавшись как что-то простое и полностью безликое, он постепенно обретал кость, плоть и характер – весьма своенравный характер – он врос в меня и теперь он подходил к концу.

Мне оставалось написать от силы пять глав – но я, которая выдохнула сто семьдесят страниц одним потоком, теперь с каждой строчкой писала все медленней и медленней, ступая так осторожно, как будто охотилась на дикую птицу. «На Ястреба» – хмыкнул внутренний голос, и я кивнула себе: На Ястреба. Мне уже знакомо было это внутреннее состояние – когда книга словно ведет тебя и ты записываешь под ее диктовку: точно так? – лишнее или пропущенное слово может испортить все. Это напоминало путешествие в беззвездной темноте и лишь свет маяка служит ориентиром. Мысленное напряжение последних дней ощущалось даже физически, и я ходила натянутая и нервная, полностью погруженная в себя.

Хавьер приоткрыл дверь.

– Ты собираешься прятаться всю ночь?

Я отлипла от стекла.

– Нет. Конечно, нет. Иди, я сейчас.

Нырнула под одеяло, прижавшись в его теплой спине холодными конечностями.

– Жаба. Ледяная. Опять ходила босиком.

Я кивнула ему в плечо.

– Сердишься?

– Я сплю.

– Сердишься.

Он повернулся на спину, закинул на меня бедро.

– Ну, если бы я хотел вместо жены надувную женщину…

– В них пока не научились включать функцию «вынеси своему мужчине мозги»

– Да, это явная недоработка производителей.

– Прости меня. Я сама не своя.

– Это я как раз вижу. Тебя крутит, как приводной вал.

– Меня не крутит. Меня …взболтало. Знаешь, как если взять твое любимое выдержанное Бордо и потрясти, то кристаллы винного камня всплывут вверх и должно пройти время, прежде чем они осядут и вино снова станет прозрачным.

– Хотел бы я посмотреть на того, кто будет трясти мое выдержанное Бордо.

– Ты понял, про что я!

– Пример просто был неудачный.

– Все, отстань, пытаешься тебе объяснить… – я повернулась на бок и дернула одеяло в свою сторону, закручивая пятки. Хавьер перекатил меня обратно.

– Не дуйся. Я понял. Пена дней. Я тебя очень люблю. Я думал, что смогу разделить тебя между книгами и собой, но книги этого не поняли.

– Хавьер, это же…

– Борис Виан, «Пена дней». Я же сразу сказал.38 Я прав? Это все твоя история?

– Да. Я не знаю, почему она на меня так действует.

– Прям-таки и не знаешь?

– На самом деле знаю, конечно. Я ее выдумала от начала до конца и поэтому эта история совершенно истинна.39

– Европа потихоньку отменяет карантинные мероприятия.

– Да.

– Мы скоро заберем их.

– Да.

– Все будет хорошо.

– Да.

– Если ты еще раз скажешь «да», я тебя начну кусать за попу и попробуй тогда побыть отстраненной.

Не знаю, что бы сделали вы, а я спросила:

– Да?

Валет пик

Allegro. 40 Ворон.

Она должна быть здесь.

Забилась в какую-нибудь нору и пытается не сдохнуть.

Он знал все темные места в этом городе и проверил их все.

Дождь заливал все запахи и Ворон как падальщик кружил по городу уже несколько часов. Посмотрел под мостами и в развалинах, в «гнезде» над обрывом и в подворотнях.

На улицах ее не было.

Габирэль знал, что Ястреб еще не вернулся, но на всякий случай проверил его комнаты. Пусто.

Ей больше некуда идти кроме как к своему голубому дружку.

Распаленный бешенством, он долетел до его дома на крыльях, в окнах не горел свет, но это его не обмануло, и он стал молотить в двери, не заботясь о шуме, который производит. Сначала внутри ничего не происходило, и он уже собирался выломать дверь, но тут послышались шаги и ему открыл заспанный ди Анджело. Широко зевая, он удивленно посмотрел на Ворона, на его лице начала расплываться счастливая улыбка:

– Габирэль, ты ко мне?

Ворон сморгнул.

– Где Гатинэ?

Марк оглушительно чихнул, недоуменно пожал плечами.

– Да хер ее знает. Наверное, с Ястребом. Когда я видел их днем, они вели себя так, как будто сию секунду собирались найти уголок поукромней. Бросила тебя, сучка, да?

Габирэль начинал злиться. Мальчишка водит его за нос! Бесцеремонно толкнув Марка плечом, он вошел в комнату.

Она должна быть здесь.

Но ее не было.

Он обошел весь дом, заглянул в шкафы и под кровати, не поленился слазить на чердак и заглянуть в кухонный погреб. Ничего.

– Ее нет.

–Старик, да я сразу сказал, что ее нет. – Марк равнодушно пожал плечами. Все в ремя, пока Ворон рыскал по дому, он провалялся на диване, скептически поглядывая на бывшего любовника с видом «хули толку тебе говорить».

– Мы виделись на приеме, я звал ее прибухнуть и отметить наши дипломы как положено, но эта занудная девчонка вцепилась в Кая – или это он в нее? А, пофиг! Короче, они куда-то вместе пошли, а что было потом, я не знаю, потому что отправился в «Гарпию» и пил там далеко за полночь. Мы как раз шли в другое место, как начался этот блядский ливень, и все как-то быстро разбежались. И это, между прочим, трагедия, потому как у меня были планы на одного парнишку… Я пришел грустный и разбитый, в добавок промокший, завалился спать, проснулся от грохота. И, наверное, к хуям простыл, потому что ужасно заложен нос. – И в подтверждение своих слов Марк чихнул в очередной раз.