— Знаешь, тогда мне казалось, что я сорванный цветок. Он больше не вырастит, не пустит корни, не найдет свое место. Его функция: украшать и нести свой крест прямо в могилу. — не знаю, зачем я сказала это Кириллу, но сейчас я судила об этом с высока пережитого. Мне не было больно за прошлое. Только вот не Шакалову… Он гладил мои руку, смотря в глаза так, будто… Будто в них рухнула целая планета. — Ты должен знать, что с того момента, как я вернулась в дом, все словно… Словно изменилось.

— Мне так жаль, Кристина… Так жаль. — его бархатный хрип проник в самое сердце, растворяясь в сотне нервных окончаний. И я уже не понимала, боль это от новой «партии» схваток, или откровение Кирилла так действует на меня. — Я смотрю на тебя и каждый раз все больнее… Твои глаза такие осмысленные, словно ты прошла сотни дорог и наступила на тысячи граблей. А ведь так и есть. И каждые из них подложил тебе я. Твой муж и отец детей. И я… Я на самом деле не понимаю, почему ты все еще тут. — он потер кулаком лицо, словно возвращая себя в тонус, но вышло не очень. — Не понимаю…

— Знаешь, люди часто цепляются за прошлое. Смотрят на мужа, который не ставит ее не во что и вспоминают, каким хорошим он был раньше… Видят подругу, которая строит козни и прощают, ведь когда-то она была добрым соратником. Мы склонны жить прошлым и не прощать. Только… Это говорит только о том, что жизнь так и не научила тебя перешагивать грабли.

— Ты тоже не сможешь простить, Черничка… Тебе придется жить с этим. — Шакалов осторожно достал какую-то резинку из кармана брюк и осторожно заплел мне некое подобие косички, прежде чем снова провести своими шершавыми пальцами по лицу и прошептать: — Я люблю тебя и говорю это только поэтому. Ты ведь понимаешь, что невозможно жить без прощения? Сейчас у тебя другие хлопоты… Но потом это станет терзать тебя, как призрак: во сне, в видениях, на яву… Однажды ты возненавидишь меня и сама не поймешь почему. Этому не будет резкой причины… Просто ком внутри обрастет броней и пути обратно уже не будет.

Я понимала это умом, знала, что он прав, но… Это было словно выше меня! Люди не могут приказывать облакам рассеяться, траве вырасти или рекам высохнуть… Это не в наших силах. Это нечто большее. И я пока не понимала, как мне постичь эту магию и думала, что жизнь все сама расставит по своим местам.

— Кирилл, я… Я… — мне нечего было ответить и именно в этот момент зазвонил телефон. Кирилл быстро ответит на него, будто прекрасно понимал мои чувства и тут же голос Сергея заполнил комнату:

— Господин Шакалов, у меня для вас отличные новости. Гайка не пьян и очень даже вменяем. Он с его… дамой заперлись в доме. Но нам удалось достучатся до него. Через двадцать минут он будет на месте и примет роды.

Впервые за долгое время схваток и потуг Шакалов облегченно выдохнул и усмехнулся, словно сбрасывая с себе те маски показательного спокойствия, которые были созданы, чтобы я не нервничала.

— Отлично. Мы ждем его! Пусть поторопится. Проведите его сразу в нужную комнату…

Шакалов не успел договорить, как это снова случилось. В сотни раз сильнее, острее и больнее. Я принялась активно дышать, принимая наиболее комфортную для детей позу, а Кирилл просто уронил телефон на пол и на ходу надевая перчатки, устремился между моих ног.

— Что ты делаешь?! — боги, в тот момент казалось хуже ничего произойти не может. Но снимающий мои трусики Кирилл, устраивающийся между ног, смог меня удивить. — Мы ждет Гайку! Помнишь?

— Думаешь, дети смогут ждать? — совершенно умиротворенно протянул он, после чего что-то пощупал у меня между ног и задумчиво прошептал: — Вряд ли… Просто дыши.

И вот настал тот момент, когда ты просто выпадаешь из реальности и попадаешь в параллельную вселенную… Когда единственное, чего хочется: прекратить боль, закончить это испытание и получить хоть немного отдыха. Плевать уже, кто рядом, а кто нет! Я кричала, стонала и даже ругалась. Но Кирилл спокойно, без паники, напоминал мне про простые вещи, что-то рассказывал, как-то отвлекал. И пусть это помогало мало, но его голос словно держал меня в этой реальности и не давал отключится.

Как вдруг… Боже, этот детский плачь буквально граничил с гробовой тишиной за секунду до. Одно роковое мгновение, один шаг и вот уже новый человек у тебя на глазах. Маленький, беззащитный и… мой. Это было настолько странно, что слова пропали, тело оцепенело, в голове было лишь одно… Ребенок. Наша девочка. Моя родная кровь.

— Кирилл. Это… Это… — я пыталась что-то сказать, но не могла. Просто не было сил. Шакалов прочистил носик ребенку, затем промыл глазки и только после этого быстро обмыл, как велела Тамара. Мужчина завернул ребенка в легкое покрывальце и замер с ним на месте, как вкопанный. Словно до этого момента он действовал на автомате и не имел доступа к эмоциям, которые могли мешать.

— Это наша дочка, Черничка. Наша первая дочка… — медленно подойдя ко мне, он опустился так осторожно, будто нес в руках поделку из сотки склеенных стекляшек. Одно неверное движение и все — конец. Его взгляд был растерянный и между тем граничил с такой мальчишечьей радостью, что голова шла кругом. — Можешь подержать ее, пока схватки прекратились.

Руки так непривычно дрожали, а слезы все текли и текли из глаз ручьями. Но я держала эту малышку и не могла насмотреться.

— Она наша, — шепотом протянула я, словно даже мое дыхание могло как-то навредить младенцу. — Только наша…

— Я очень рад, что у вас минутка семейной идиллии, но хочу вам напомнить, что внутри остался еще один ребенок. Потуги могут начаться через секунду, а что делаешь ты? Держишь хрупкое существо на руках?! Зачем? Чтобы раздавить в припадке новой боли? — мы с Шакаловым одновременно вздрогнули, услышав голос Гайка в кабинете. Когда он вообще вошел? Неужели мы настолько отстранились от реальности вокруг?!

Шакалов тут же вскочил на ноги, закрывая нас от мужчины, словно защищая от врага и утробно прорычал:

— Она не существо! Прикуси язык!!

— Забери ребенка, Шакалов. И дай мне сделать УЗИ. — прошла секунда, а Кирилл так и не шелохнулся. Мы оба были слишком заторможены и обескуражены, чтобы поступать здраво и реагировать быстро. — Надеюсь, ты позвал мне не выяснять отношения, а помочь твоей жене благополучно родить на дому?

Наконец Шакалов кивнул и получив мое скомканное согласие, забрал ребенка из рук. Такая странная потеря… Еще несколько минут назад этого человека вовсе не было на свете, а сейчас чувство, будто оторвали ногу или руку. Пока Гайка делал все необходимое, я не могла ответи глаз с ребенка… Господи, меня передергивало от каждого «неосторожного» шага Кирилла. Безумие!

— Не очень хорошие новости. — констатировал мужчина, поворачиваясь к Кириллу. — Первый ребенок вышел и картина слегка смазалась. Есть вероятность того, что малышка запуталась в пуповине.

— Это опасно? — моментально прошептала я, хватаясь за живот.

— Это? Нет. Нам с тобой придется поработать больше обычного… — Гайка улыбнулся и кивнул на мужа. — А ему лучше выйти вместе с ребенком.