Вспоминаю тот спонтанный, но такой долгожданный секс. Она мое наваждение. Мой персональный ад. Мой наркотик. Без которого я подыхал, а теперь заново воскрес. Сводит с ума. Сносит башню. И заставляет разорвать на части. От желания.

Все те, кто был до неё и после неё — не имеет ничего общего с тем, что я испытывал с Варей. Я корчился в брезгливости, когда трахал других. Они ничто в сравнении с ней.

Сколько я прожил лет без вот этого пьянящего чувства?

Пять.

Без этого наркотика, по которому ни одной ломке не сравниться. Ни одно прикосновение дешевых и элитных шлюх, ни один никчемный оргазм. Все это было фальшью. Мне нужна была она. Голос. Запах. Прикосновения.

И вот когда я добрался до желанного тела, я не собираюсь больше отпускать. Выгрызать буду. На коленях стоять. Лишь бы простила и дала ещё один шанс. Мне. Нам.

От мыслей отвлёк дверной звонок. Я медленно поднялся с дивана, и пошёл открывать дверь нежданным гостям. Дверь открыл и тут же получил удар. От неожиданности я отступил на два шага назад. Затем ещё два удара. Я ничего не понимаю.

— Какая же ты мразь, — на ломанном русском. — из-за тебя она там, с этим шрамом.

Передо мной был Тони. Задница норвежская.

— Из-за меня, — я осознал это, когда получил по морде, и тут же присел на пол и облокотился на стену.

Блондин этот дверь закрыл, и рядом со мной на корточки.

— Ты представляешь что наделал?

— Я облажался…и я это признаю, — глядя ему в глаза говорю это.

Действительно виноват. Это из-за меня ведь в какой-то степени. Крыша окончательно поехала у Лены. Из-за ревности. Любви.

— Я приехал дать тебе по морде, — улыбается блондин. — из-за того, что натворил, а ещё из-за того, что тебя она любит и любила всегда. Думаешь какого мне? — я уставился на него. — когда на протяжении пяти лет, рядом с тобой такая шикарная женщина находится, и ты…, — он отвёл взгляд. — не можешь к ней прикоснуться, потому что обещал ей и себе быть только другом. И все на что можешь расчитывать — это просто дружеские поцелуи в щёчку. А по ночам остервенело трахать других баб, потому что не можешь прикоснуться к той, от которой башню сносит! — он снова посмотрел на меня. — я бы стал для неё кем угодно. Другом, братом. Но только не любимым. И я подыхаю от этого не взаимного чувства.

Я сижу и мягко говоря в шоке. Оказывается блондинчик любит Варю. Вот это поворот. Хотя его я понимаю, я и сам в первое время подыхал от такого же чувства.

Я решительно встал на ноги, и пошёл в сторону кухни. Не оборачиваясь, я крикнул блондину:

— Пошли давай, задница норвежская.

Я не был готов к таким откровениям. И я в какой-то мере сочувствую ему. Но своё не отдам.

Блондин прошёл на кухню, и уселся на стул.

— Мне даже пришлось притвориться, что я по мальчикам, — усмехнулся он. — лишь бы быть рядом с ней. Я же, как увидел её и понял, что это конец. Я ненавидел тебя. Потому что о тебе только и говорила, и как мне хочется пулю в лоб пустить тебе, лишь бы только исчез из ее жизни, — я передал ему бокал с виски. — когда рядом была, мне приходилось всегда скрывать свою эрекцию, — я сжал руки в кулаки. — да не кипятись… мне все равно ничего не светило, и не будет светить. Чем больше вспоминаю, тем сильнее ненависть к тебе, — сделал глоток. — о, как я представлял себе, как касаюсь её. Везде. А кожа такая бархатная и нежная, — и я все же не удержался, и мой кулак прилетел норвежцу в нос. — заслуженно, и да и нет, — закончил он.

Не знаю сколько мы вот так с ним посидели. Сколько выпито бутылок чиваса неизвестно. Мы, как две подружки. И я бы никогда не подумал, что с этим типом сдружимся за бокалом виски.

Вечер откровений.

Проснулся из-за того, что кто-то активно стучал в мою дверь. Я бы сказал даже — агрессивно. Будто выбить ее хотят. Потёр глаза, огляделся и увидел, что Тони так же, как я спал на полу. Мы все ещё на кухне, возле нас валяются четыре бутылки чиваса. Перевёл взгляд на часы, что весели на против меня на стене. Время около семи утра.

В дверь все ещё стучат, и я не тороплюсь ее открывать.

Кое-как поднялся. Тело болело от неудобной позы. Смотрю на норвежца, а ему хоть бы хер. Спит.

Прошёл в ванную, чтобы перевести себя в чувства. Ополоснул лицо холодной водой, почистил зубы и вроде легче стало.

И все же пошёл открывать дверь, но стоило открыть её, как получил пощёчину.

— Что ты сделал с ним? — зашипела Варя. — где он? Ты проклятый подонок, где Тони? — толкает меня.

А я стою и, как идиот улыбаюсь. Вспомнились слова произнесённые вчера вечером Тони. Медленно с ног до головы просканировал взглядом. В этой белой маечке, в коротких шортах и в сандалях. Боже. Это пытка. В штанах восстание. Я даже не скрываю этого. В серых домашних штанах, отчетливо видно мое желание.

— Где он? — маленькими ручками колотит меня, а я как мазохист. Улыбаюсь. Девочка моя маленькая.

Она посмотрела вниз, и задохнулась. И снова в мои глаза. Вижу, как сглотнула.

— Тише, — шепотом. — пошли…, — за руку ее взял. — за мной Варяяя.

Повёл в дальнюю комнату. Открыл дверь, и пропустил ее вперёд.

— Ещё раз спрашиваю, где он? — сложив руки на груди, и приподняв идеальную бровь спросила она.

— Спит, — шаг к ней, а она от меня. — на кухне, — ещё шаг, и она два назад. — не кричи громко, — улыбнулся, потому что увидел, как глаза заискрили, как щёчки стали пунцовыми.

— Не подходи, — прошептала она, и выставила руку вперёд, а я все равно подошёл. Её рука коснулась моей груди, и тут же ворох мурашек разбежались в разные стороны. — не хочу опять, чтобы больно было мне, Руслан. Ты ведь женат! У нас общего ничего нет кроме…кроме Мишки.

— Ошибаешься, — я обхватил ее запястье, и подошёл слишком близко, что ощущал теперь вишневые аромат исходящий от неё. — у нас много общего. Например: взаимное притяжение, — поддел двумя пальцами ее подбородок, заставляя смотреть мне в глаза. — я знаю, что любишь меня, и не отрицай.

Мне до боли в суставах захотелось почувствовать ее руки на своём теле. И тут же прижиматься к этим манящим губам. И рыком, когда начала отвечать. Сквозь тонкую ткань лифчика, чувствую, как напряглись соски.

— Чувствуешь? — сквозь поцелуй спрашиваю я. Задрал майку, касаюсь пальцами разгоряченной кожи. Ласкаю грудь, и тут же отстранился, чтобы снять с неё майку.

— Такая красивая, — на выдохе, и тут же склоняюсь, чтобы вобрать вершинку в рот. Вывожу языком круги вокруг соска. Пальчиками своими в мои волосы зарылась. И тут же триумфальным шипением, когда услышал её стоны.

Дикое животное желание, распластать ее на кровати. И такое же желание, почувствовать кожа к коже.