круглосуточное дежурство, вооружить людей, устроить на подъездных путях сторожевые пункты, выставить металлические ограждения. А это всё деньги, дополнительные затраты, ненужные хлопоты, как казалось Малявину, что злило его, и это он не скрывал, но перечить старожилам и отцу не посмел. Раз решили, то все идем в ногу.

Удивил в очередной раз начальник РОВД. Едва вывалившись из машины в обед возле столовой, сразу закричал:

— Что за самоуправство, Аркадий Федорович! Дорогу перегородили, вооруженные люди ходют. Я такого не потерплю…

Цукан смотрел, как колышется огромный живот от каждого выкрика, словно студень, готовый вывалиться на дорогу из-под ремня. Ответил спокойно, с ленцой.

— На охотничье оружие в стране запрета нет. Ограждение стоит на границе моего лицензионного участка. Зря кипешишься, майор. А то будем думать, что ты за бандитов хлопочешь.

Халилов сразу обвял. Попросил водички, вытирая потный лоб, пожаловался на жару. Примирительным тоном сказал, что могли бы и с ним посоветоваться, предупредить. На том и расстались.

Халилову стало не по себе, по тону и тому, как смотрел на него Цукан, он понял, что этот ушлый мужик что-то знает о его связях с ингушами. Не случайно сотрудник ФСБ вручил ему ветеранское удостоверение… «Семейка, мать вашу! Жена не жена, а рулит в бухгалтерии. Сын председателем стал, в шлихоприемной кассе племянник нарисовался».

Смирнов через окно столовой увидел майора милиции, решил выйти на крыльцо, чтобы рассмотреть этого «мясника», как он его для себя обозначил, поближе. Но не успел, начальник РОВД вполз в тесное пространство уазика, машина запылила мимо разномастных домов и бараков по поселку в сторону корпусов ЗОФ.

— Видать, Дмитриенко вызвал майора для консультации. Осторожничает. Будут пробивать по своим каналам мой фэйс, мою легенду, потом решат — покупать или нет ворованное золото.

Цукан ничего не ответил Смирнову. Он ждал от Ахметшахова реальной помощи, а тут второй месяц бесконечная игра в шпионов. А бандиты жируют. И руки повязаны, попробуй их тронь, вонь пойдет такая, что придется бежать на край света… Хотя и так на самом краю. Он уговаривал Марию уехать в Анапу, а она снова проявила упрямство. То говорила, что Колыма ей осточертела, то не выгонишь к теплому морю. Умом понимал, что сам тому виной, что обещал покончить с артельными делами. А с другой стороны, как бросить сына в такой ситуации. Выбрали нового губернатора из колымчан, местного, надеялись, что он начнет бороться за добычу золота, всячески помогать. А нет, ползут слухи, что его, кроме рыбного промысла и поставки крабов в Японию, ничто не интересует.

Бывая в Москве, он не раз пытал Шулякова: будут ли разумные перемены для тех, кто тянет производство?

— Эх, Аркадий! Тебе под семьдесят, а ты всё веришь в сказочки про доброго царя… Ни один вопрос не решается без подношений, только теперь счет идет на миллионы долларов, особенно для недропользователей. И они платят. А что взять премьер-министру с вагоноремонтного или тракторного завода? Одни проблемы и никакого навара. К примеру, подписал договор напрямую с фирмой «Камацу» — процентики в карман.

Они сидели в дорогом ресторане «Прага», где счета взвивали подчас в сотни тысяч рублей, кушая только французское шампанское, трюфеля и заморский десерт, что им, колымчанам, казалось дешевым фасоном. Поэтому Цукан попросил у официанта квашеной капустки и селедочки под водку, а он выпучил глаза, кинулся за метрдотелем, который оглядел их внимательно и сказал: «Для хороших гостей найдем и капусточки…»

— И хлеба, пожалуйста, бородинского… — сказал Шуляков, подыгрывая Цукану, окончательно расстроив официанта.

— У меня нет свободных миллионов. Значит, не получу лицензию на добычу золота в Зейском районе.

— Тут нужен кардинально иной подход. Экспертное заключение, радиометрия прилегающего района, обоснование специалистов, что по предварительной оценке содержание золота не более полутора граммов на кубический метр породы. Что рентабельность низкая… Если никто не раскусит этот пирожок, не пронюхает иное, то через год ты получишь лицензию.

— И что это будет стоить?

— Если будет одна заявка, то сущий пустяк: оплатишь услуги опытного юриста и мне на разогрев отдельных личностей в пределах ста тысяч долларов.

— Ну, это мы потянем.

— Скажи честно, зачем тебе эта глухомань в Зейском районе? Как ты оборудование завезешь. Вертолетом?

— Так зажали в конец нас на Колыме. И добыча давно пошла на спад. Надо место менять. В администрации Амурской области помощь предлагают. Заинтересованы в старательских кадрах.

— Темнишь, Аркадий Федорович. Дело твое. Чем смогу — помогу, не сомневайся. Но небесплатно. Такая нынче жесть.

Гора Шайтан манила, не давала покоя. Он называл это запасным аэродромом. Сын и Мария не верили в эту затею, говорили, что всех денег не заработаешь, «шило на на мыло менять — только время терять», а он упорно гнул свою линию. Передал Шулякову полный пакет документов, доверенность. Ждал аукционных торгов.

Капитану Смирнову казалось, что провалил операцию с Дмитриенко, но если вдуматься, то работа получилась топорная, надо бы потоньше и наживку другую, о чем иносказательно доложил по телефону Коледанову. А он рассмеялся в ответ: «Отдыхай, рыбачок…»

Месяц отработал в артели «Игумен», изображая из себя опытного старателя. По вечерам рассказывал в столовой о работе в Якутии, на Урале, стараясь вызвать на ответную откровенность, что плохо получалось. Отмывшись после обильного ужина, рабочие обычно, как подкошенные валились на лежаки, изредка переговаривались между собой с грубоватыми шутками, похоже, не доверяя этим попыткам Смирнова расшевелить их. Вскоре засыпали, чтобы утром с матерками и шуточками снова вкрутиться в двенадцатичасовую рабочую смену.

— А как же КЗОТ, закон?

Иван Малявин пояснил, что так сложилось давно, что он пару раз предлагал перейти на восемь часов, но старатели уперлись: «Мы что отсыпаться приехали? Да и заработок на треть упадет…» У артели, как у новгородского вече, своя дурь, свой Устав, где председатель выбирается на основе общего голосования. Правда, в последние годы, когда капитал сосредоточился в одних руках, как и все риски, связанные с кредитами и ценообразованием, выборность эта стала формальностью. И все же Малявин советовался с правлением артели, куда входили старожилы, и каждый раз говорил, что так решил не председатель, а правление.

Когда в маленькой бендежке с решеткой на окне и металлической дверью, оборудованной под шлихоприемную кассу, появился водитель от Дмитриенко, Смирнов даже слегка растерялся и после паузы пообещал приехать на фабрику.

Он прихватил с собой небольшой пробник шлихового золота, чтобы расшевелить Дмитриенко. А главный инженер ЗОФ грубовато пошутил: «Что я золота с “Игумена” не видел? Восемьдесят четвертая проба. Примесь медного колчедана до трех процентов. Могу покупать