– Какой слабый пульс у Крега, – пробормотал Суэйлз.

– Пульс? – спросил Абару. – А знаете, как поступал наш лекарь? Прощупывал пульс у двадцати—тридцати человек и выбирал того, у кого самый сильный пульс.

– Молодец! – воскликнул Суэйлз. – В Королевской академии его бы на руках носили. Сильный пульс свидетельствует о хорошем артериальном давлении и о прекрасной работе сердца. Мы сделаем, как и он. Засучите все рукава. Только не вы, Анни.

– Это почему же только не я? – возмутилась она. – Я вам не лондонская тепличная лилия. Я всегда была наравне с мужчинами и не собираюсь от них отставать. – С этими словами Анни обнажила свою полную руку. – Щупайте пульс, док.

Суэйлз молча прощупал пульс у Анни, Флинна, Рэнда и Мордекая. Он уже хотел объявить результат, когда Абару вдруг произнес:

– Ты пропустил меня. – И сунул руку прямо под нос Суэйлзу. – Надеюсь, ты не собирался меня обойти?

Суэйлз обвел взглядом присутствующих. Однако все в смущении отворачивались, не желая принимать на себя ответственность.

– Уж не боишься ли ты, что кровь темнокожего может оказаться отравленной? – спросил Абару. – Уверяю тебя, она такого же алого цвета. И имеет точно такие же свойства.

– Нет-нет, Эйб, дело вовсе не в этом, – запротестовал Суэйлз. – Конечно, я должен пощупать твой пульс. – Он взял могучую руку туземца и приложил два пальца правой руки к артерии на кисти.

Когда он наконец отпустил руку Абару, все уставились на него ожидающим взглядом. Суэйлз молчал.

– Ну?.. – спросил Флинн. – На кого пал выбор? Ставлю на кон фунт, что на меня.

Суэйлз пробормотал:

– Выбор и в самом деле пал бы на тебя, если бы…

– Если бы – что?

«Послать бы все это к черту! – промелькнуло в мыслях у Суэйлза. – Мне ничего не стоило бы солгать, и никто не обратил бы на это внимания. Но я не стану лгать. Ни за что».

Он вздохнул:

– Эйб, ты именно тот, кто требуется. Это совершенно очевидно.

Суэйлз обвел всех вызывающим взглядом, и никто не посмел ответить на его вызов.

– Ну что ж, пора приниматься за дело, – пробормотал Флинн. Он положил руку на плечо Абару. – Ты наша последняя надежда, приятель. Желаю удачи.

Суэйлз взглянул на Рэнда:

– Ты будешь моим ассистентом, Джордж. Рэнд в изумлении уставился на друга.

– Но у меня же нет никакого опыта.

– Какой ни есть, он все же больше, чем у других. Ты, Эйб, ложись на стол. Ты, Джордж, приготовь мне скальпель и тростинку.

Рэнд вынул скальпель и трубочку из ведерка с виски, где они лежали.

Когда Суэйлз попросил у Анни Патни ведерко виски, та возмутилась:

– На что ты хочешь пустить мое доброе виски? Тебе не жаль извести его просто так?

Суэйлз улыбнулся:

– На медицинском факультете было немало студентов, которые разделяли мою любовь к чистоте. Недаром говорят: «Чистота – от Бога». Уважь меня, Анни.

Он вытер нож о чистое полотенце и сделал разрез на руке Крега. И тут же остановил струйку крови нажатием пальца чуть выше разреза.

– Теперь действуй ты, Джордж. И побыстрее. Зажимай трубку в разрезе, а я тем временем проделаю то же самое с Абару.

Кровь из разреза на руке туземца брызнула чуть не до потолка, и когда Суэйлз вставил наконец другой конец тростинки и укрепил его, он был весь в крови.

Все затаили дыхание. Прошло всего несколько минут, и щеки Крега стали наливаться румянцем.

– Молодец парень! Только посмотрите на него. Он воскресает прямо на глазах.

Все вздохнули с облегчением. Абару с гордым видом усмехался.

– Я чувствую себя… я чувствую себя…

– Как бог, – подсказала Анни. Она подошла к Абару и поцеловала его. – Ты действительно для меня как Бог, Эйб. Не хочешь ли глотнуть виски?

– Не отказался бы.

Когда Суэйлз решил, что в жилы Крега влито уже достаточно крови, он вытащил тростинку и двумя стежками стянул разрез.

– Ну а теперь я, пожалуй, зашью его плечо.

Он с предельной осторожностью зашил рваную рану на плече Крега.

– Теперь нам остается только наблюдать, – сказал Суэйлз. – Если у него проявится неприятие перелитой крови, то это произойдет очень скоро.

Последовало мучительное ожидание, скрашиваемое лишь виски и чашками крепкого кофе. В десять вечера Суэйлз счел возможным объявить:

– Думаю, он будет жить. Посмотрите на цвет его лица. Посмотрите, как ровно он дышит во сне.

Анни положила ладонь на лоб Крега:

– Жар уже спал.

Суэйлз наполнил все бокалы и произнес тост:

– За нашего замечательного друга! За Абару!

Все молча выпили. Только Мордекай счел нужным дополнить тост:

– За Абару. За нашего брата.

Губернатор Лахлан Макуэри предложил своему доброму другу Дейлу Блэндингсу воспользоваться всеми удобствами его резиденции для празднования серебряной свадьбы Сэмюела и Джоанны Дирингов. Хотя в течение долгих лет, миновавших после трагического происшествия с Джоном Блэндингсом, обе семьи и встречались на официальных приемах, они никогда не приглашали друг друга в гости.

Поэтому их примирение являлось событием более важным, чем серебряная свадьба Дирингов.

Все с величайшим волнением наблюдали за встречей двух семейств у подножия лестницы, ведущей в бальный зал. Женщины даже плакали, глядя, как крепко обнимаются Джоанна и Элизабет. Сэм и Дейл жали друг другу руки, боясь выдать словами не подобающую, как считается, мужчинам растроганность.

По этому торжественному случаю прибыли Джейсон и его жена. Именно брат Адди подкатил Джона Блэндингса к бару, устроенному в вестибюле, где они произносили тосты за здоровье членов обеих семей. Глядя на них, все добродушно посмеивались.

– Жаль, что у нас не такие большие семейства, – шутил Сэм, – а то наши ребята через час уже валялись бы на полу.

Дейл поклонился Джоанне:

– Могу я пригласить вас на первый танец, мадам?

– Конечно, – сказала она со счастливой улыбкой.

Не желая отставать, Сэмюел попросил Элизабет удостоить его вальса. Их дети со слезами на глазах наблюдали, как аплодируют родителям гости.

– Они просто замечательные… – проговорила Дорис, раскаиваясь за нанесенные Адди обиды. – Я люблю их. Я… я… – Она встретила приветливый взгляд своей подруги. – О, Адди, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?