Довершали образ здоровенные войлочные тапки, вернее, полуботиночки, размера этак сорок восьмого, неожиданно кокетливый кружевной крохотный передничек и швабра в руках.

Я ткнула пальцем в цилиндр:

– Это что?

– Где? – прищурилась Рокси.

– Прямо перед тобой! – уточнила я.

– Вы, – заморгала домработница.

В такие минуты мне помогают только простые дыхательные упражнения. Вдох-выдох, вдох-выдох.

– Вас вижу, – зудела Рокси, пока я справлялась с раздражением, – еще вон, сумочка валяется!

Домработница вытянула правую ногу и указала ею на выпавший из моих рук ридикюль.

Дыхательные упражнения сегодня оказались бесполезными.

– Это что? – спросила я.

– Где? – уточнила Рокси, потом, опустив глаза, с облегчением сказала: – Ах это! Хреняпа!

– Хреняпа? – удивилась я. – И зачем она тут?

– Босиком холодно, – с удивлением пояснила домработница, – в пластике ноги потеют, а хреняпы сделаны из войлока, я их на рынке купила. Теплые, комфортные, нескользкие и совсем недорогие!

– Ты про тапки говоришь? – уточнила я.

Рокси приподняла вытянутую вперед ногу:

– Ну так! Хотите такие же? Могу на базар смотаться. Они есть только в одном цвете, в натуральном, и размер общий, сорок шестой, но если носок мятой газетой набить, то отлично. Хреняпы всем подойдут, для любой погоды сгодятся.

– Почему они так странно называются? – задала я нелепый вопрос.

– А не знаю, – пожала плечами Рокси, – хреняпы и есть хреняпы. Можно детские взять, а можно для коровы.

– Зачем телушке тапки? – окончательно запуталась я.

– Как же! Ей тоже холодно бывает, – закудахтала домработница, – натянет хреняпы и в поле!

Я ткнула в цилиндр кулаком, подождала, пока стихнет гул, и строго приказала:

– Смотри сюда! Это что?

– Где? – заморгала Рокси.

Оцените мое терпение! Вместо негодующего вопля из моего рта раздался спокойный ответ:

– Перед дверью.

– Висит? – уточнила домработница. – Такой синий?

Я решила во что бы то ни стало докопаться до правды:

– Верно! Это что?

Рокси сделала пару шажков вперед:

– С глазами?

– Точно! Ну так что это? – попугаем твердила я.

– Палочка судьбы, – возвестила прислуга, – вы разрешили ее повесить, я спрашивала, помните?

Мне пришлось согласиться:

– Вроде да. Но я не предполагала, что твоя палочка размером с бревно! И очень глупо прикреплять ее почти в проеме двери.

– Иначе нельзя, – объяснила Рокси, – не подействует. Палочка останавливает тех, кто пытается ворваться в жилище…

Я потерла лоб. Тут не поспоришь!

– …со злыми намерениями, – торжественно завершила фразу Рокси.

– С добрыми тоже, – вздохнула я, – никому вообще не надо соваться в дом, где висит палочка-ударялочка. Можно запросто заработать сотрясение мозга.

– Орнамент из глаз отгоняет беду, – речитативом выводила Рокси, – в книге сказано: «Палочки судьбы следует помещать у входа. Не дай злу шанс! Убей его! Иначе оно задушит тебя!»

– Очень мило, – кивнула я, – о какой книге ты постоянно толкуешь?

Рокси поманила меня рукой:

– Пойдемте, покажу.

Я, словно крыса, очарованная звуком дудки, двинулась за Рокси, которая, скользя в хреняпах, как на коньках, докатилась до своей комнаты и с придыханием сказала:

– Вон там лежит. Она старинная, досталась мне от прапрапрабабушки.

Я приблизилась к толстому тому.

– Открывайте, – предложила Рокси.

Я осторожно раскрыла издание, увидела первый лист и начала изучать содержание по названиям глав. «Легенды и мифы русского народа Африканского континента. Верования испанских конкистадоров в свете современных тенденций. Обряды племени зумбу. Религиозные воззрения южнофранцузских эскимосов. Приметы на все времена. Год издания 2009».

– Сколько лет твоей прапрапрабабушке? – заинтересовалась я. – Триста? Книжку выпустили только что.

Рокси оттеснила меня от «эксклюзива»:

– Здесь мудрые советы! Вот, например: «Если есть селедку с молоком – карма испытает потрясение».

– Логично, – согласилась я, – любой человек, откушав соленой рыбки вкупе с молоком, забаррикадируется наедине со своей кармой в туалете. Карме будет не особенно хорошо! Тут я спорить не стану.

– Или про деньги! – объявила домработница. – «Не давай в долг, если просящий одет в кафтан фиолетового цвета, расшитый черепами, и носит на шее ожерелье из зубов енотовидного кролика».

– Шикарно! – захлопала я в ладоши. – Если встречу парня в таком камзоле, непременно поинтересуюсь: у кого он выдрал клыки для бус? У енотовидного кролика или, может, у заячьей собаки?

– Еще хорошо здесь про сон сказано, – оживилась Рокси. – «Негоже укладываться в постель ежкиной матери, это к ангине и ветрянке».

– Конечно, – согласилась я. – Ежкиная мать – источник инфекций. Рокси!

– А? – вздрогнула домработница. – Ветрянка очень противная штука, ребенок ее почти не заметит, а взрослый и умереть может.

– Немедленно снимай свое бревно, – стараясь сохранять хладнокровие, велела я, – иначе…

– Бууум, – полетело из коридора.

Мы с Рокси слаженно, будто танцевальная пара, давно выступающая вместе, повернулись и побежали в прихожую.

В проеме двери шатался Макс.

– Это что? – пробормотал муж, держась за лоб.

– Где? – начала второй раунд Рокси.

Я схватила Макса за руку:

– Пойдем поужинаем, все объясню тебе на кухне. А Рокси тем временем уберет хреняпу навсегда!

– Чем вам мои тапки не угодили? – запричитала прислуга.

– Я имела в виду хрень, свисающую с потолка, – уточнила я, – войлочные калоши можешь оставить. Ты в них выглядишь ужасно, но мне плевать.

– Очень плохая примета – снимать палочку судьбы, – заканючила Роксана, – она должна сама свалиться, когда цепь сгниет!

Я покосилась на блестящие звенья размером с кулак Макса. Лет эдак через четыреста, при условии, что в нашей квартире постоянно будет лить дождь, цилиндр, вероятно, рухнет. Слишком долго ждать!

– Рокси! Начинай! И где наш ужин?

– В духовке, – пояснила тетка, – как вы и просили, я запекла его с морковью, луком и кабачками. Ешьте, коли к такому приучены.