Марси вошла в штурманскую рубку ровно в восемь тридцать, почти секунда в секунду.

– Доброе утро, кэп. Как дежурство?

– Полный порядок, – ответил я, уступая ей место за пультом управления. – Капитан вахту сдал.

– Третий пилот вахту принял, – сказала она, усаживаясь в кресло.

Я передал ей Ключ, который, следуя полученным от Эй приказам, постоянно производил мониторинг миров впереди по нашему курсу и сообщал, безопасен ли путь. Сейчас корабль летел над очередной планетой, приближаясь к очередному порталу, и Ключ утверждал, что там, по другую сторону туннеля, нам ничего не грозит.

– Осталось тридцать девять переходов, – констатировала Марси, ознакомившись с отчётом автопилота. – А потом…

Она умолкла. Никто из нас не знал, что будет дальше. Ключ надёжно хранил тайны Узла и сообщал только то, что было положено знать Эе с её пятым уровнем допуска. Несмотря на все усилия, нам не удавалось разобраться ни в принципах его работы, ни в его физическом устройстве. Металлический на ощупь Ключ не позволял соскоблить со своей поверхности хотя бы крохотную частичку, чтобы провести её химический анализ. Он был абсолютно непрозрачен для электромагнитных лучей – частично поглощал их, частично отражал, но не пропускал сквозь себя ни единого кванта, тем самым не позволяя разглядеть, что там у него внутри. Вне всяких сомнений, Ключ скрывал в себе невероятные возможности, о которых мы даже не догадывались. То, что Эя умела с ним делать, похоже, было лишь каплей в море. Но любые наши попытки обойти его логическую защиту заканчивались безрезультатно.

– Кстати, – спросил я как бы между прочим. – Ты видела Эю?

– Только что заходила к ней. Она проснулась, но ещё не встала. И снова не захотела завтракать. – Марси покачала головой. – Она себя изводит, бедняжка.

Я тихо вздохнул. Не только Эя себя изводила – Марси тоже. Несколько раз я заставал её плачущей на кухне, где всё напоминало ей про Симона. Но обычно она не выдавала своих чувств, прятала их глубоко в себе, и я вовсе не был уверен, к добру ли это…

Пожелав Марси удачного дежурства, я вышел из рубки и спустился на второй ярус, где располагались жилые помещения. На приборных панелях большинства дверей горели жёлтые огоньки – они свидетельствовали о том, что каюты законсервированы. Точно так же подверглись консервации кают-компания, спортзал, столовая (осталась только кухня) и научные лаборатории. Это уменьшило нагрузку на системы жизнеобеспечения, позволив им нормально функционировать при минимальном контроле со стороны нашего малочисленного экипажа. Ещё был остановлен главный реактор, который питал системы гипердрайва (тоже бездействовавшие), и только это позволяло Штерну, единственному квалифицированному инженеру на борту, выкраивать себе время для отдыха и сна.

В который уже раз я мрачно подумал, что ещё ни один капитан Звёздного Флота не терял за экспедицию столько членов команды. Другое дело, что порой пропадали корабли со всем экипажем… А впрочем, может, так оно и будет. Это вполне вероятно – особенно если учесть, куда мы направляемся.

По всем расчётам, лететь нам оставалось около суток. Благо не пришлось добираться на челноке – хотя по своим техническим характеристикам он и годился для длительных перелётов, его пассажирский салон был слишком мал, чтобы пятеро человек могли провести в нём две недели, не действуя друг другу на нервы.

На челноке мы пролетели только три туннеля – до ближайшего мира, граничащего с Юнаем. Там Эя крайне осторожно открыла портал, сориентированный точно в направлении аэродрома, где стоял наш «Гермес», я установил с бортовым компьютером радиосвязь и передал необходимые инструкции. Корабль стартовал с планеты и без проблем совершил переход по стационарному туннелю.

Вернув «Гермес», мы первым делом слетали на Шамбалу-1, где я дополнил записи орбитальных бакенов подробным отчётом обо всём, что случилось с Новой Землёй и Юнаем. А к отчёту добавил схему маршрута к Сетевому Узлу, записанную в земной системе географических координат. Хотя это вряд ли поможет следующим экспедициям, если мы потерпим неудачу. Последний туннель, ведущий непосредственно на Узел, нельзя открыть без помощи Ключа. Так по крайней мере утверждает сам Ключ.

План дальнейших действий мы даже не обсуждали. Мы не могли улететь на Землю – не только по причине малочисленности нашего экипажа, но также из-за Эй, которую пришлось бы оставить здесь. А дожидаться прибытия спасательной экспедиции было просто невыносимо. Да и Эя не собиралась ждать – она бы сама, своим ходом отправилась к Узлу. Так что у нас не оставалось выбора…

Я остановился перед каютой Сьюзан Грегори, которую теперь занимала Эя, нажал кнопку дверного интеркома и спросил разрешения войти. Сонный голос из динамика ответил согласием.

Эя всё ещё лежала в постели. В тусклом рассеянном свете, лившемся из настенного ночного светильника, я всё-таки разглядел, что у неё воспалённые глаза. Сегодня, проснувшись, она опять плакала.

– Привет, – сказал я, делая вид, что ничего не заметил. – Как ты?

– Нормально, – ответила Эя, вымученно улыбнувшись.

«Нормально» значило – как обычно. То есть паршиво. Бедная девочка до сих пор находилась в глубокой депрессии, а мы ничем помочь ей не могли. Эя не просто потеряла родных, друзей и близких; в одночасье она лишилась своего мира и своего народа, осталась одна-одинёшенька во Вселенной, узница Сети, бессильная покинуть её. Я пытался представить, как бы себя чувствовал, если бы внезапно исчезло всё земное человечество – не только земляне, но и жители Марса, Эсперансы, других колоний, персонал космических станций и баз, экипажи межзвёздных кораблей… ну, короче, все-все земные люди, кроме меня. Я усиленно пытался это представить – но не мог. Слишком страшная картина получалась, чтобы хоть на секунду поверить в её реальность. А между тем именно в такой мрачной действительности жила Эя…

– Вставать собираешься? – спросил я.

Она вяло покачала головой:

– Пока нет.

– А завтракать?

– Позже.

Я присел на край кровати и взял Эю за руку. Она крепко сжала мою ладонь, а в её подёрнутых сонной поволокой глазах зажглись слабые искорки. Добрую минуту мы молча смотрели друг на друга с грустью и затаённой нежностью. Это был максимум, что мы себе позволяли с той последней ночи на Юнае, когда я грубо оттолкнул от себя Эю. Она простила меня, но о своих чувствах больше не заговаривала. Я тоже старался относиться к ней ровно, чисто по-дружески – хотя получалось с трудом.

– Знаешь, Эрик, – отозвалась Эя, – сегодня мне опять снился отец.

Ну, ещё бы, подумал я. Он ей каждую ночь снится. И всякий раз ругает дочку за то, что она пробудила Ключ и тем самым привлекла к Юнаю внимание Сетевого Узла. Эти сны были проекцией чувства вины, которое испытывала Эя. Будучи умной девочкой, она понимала, что два последовавших один за другим события – её манипуляции с Ключом и исчезновение всех людей с Юная – вряд ли могли быть простым совпадением. Мы тоже так считали, хотя и пытались убедить Эю в обратном. А Ключ на все расспросы отвечал, что, как и в случае с Новой Землёй, ему недоступна информация о причинах атаки на Юнай. Вместе с тем он утверждал, что постоянно поддерживает связь с Узлом, сообщая о своём местонахождении. Это был наш главный аргумент: если так, то почему Узел не трогал Юнай раньше и почему тогда он не предпринимает никаких действий против нас?..