— Не волнуйся. — Ю Шэн-Ли похлопал меня по спине. — Пока никто не идет по нашему следу. А если появится опасность, духи предупредят нас, не так ли?

Предзакатный вечер постепенно перетекал в сумерки. Мы спустились в долину между холмами и устроили привал на берегу небольшого, но живописного озера. Его вода была теплой, как парное молоко. Говорят, местные жители так и называли его — Теплое озеро. Улучив момент, когда Ганс, капитан Фа и Ченг занимались приготовлением ужина и разбивкой лагеря, я искупалась под присмотром Забияки и Умника. Низина постепенно наполнялась туманом, и огонек костра едва пробивался сквозь белесую дымку. Но есть мне пока не хотелось, поэтому я устроилась на берегу и покусывала сорванную веточку, задумчиво глядя, как из-за холмов выплывает лунный серп и одна за другой зажигаются звезды.

Он подошел бесшумно, как и все альтарцы. Опустился рядом, скрестив ноги, и протянул бутерброд:

— Возьми.

Я глянула на Фа Дэ-Мина и слегка качнула головой:

— Спасибо, капитан. Мне совсем не хочется есть.

— Поэтому ты такой худой и бледный, — все с той же легкой полуулыбкой ответил капитан. — В походе нельзя отказываться от пищи, боец. Или кушаешь ты, или… кушают тебя. Совсем как в «пьяной» катаранге.

Я ответно улыбнулась и послушно взяла бутерброд:

— Спасибо.

— Другое дело! — подбодрил капитан.

Он какое-то время молча наблюдал, как я медленно откусываю кусок за кусочком, потом сказал:

— Ты так грустен в последнее время, Мар-Тин. Это из-за брата?

— Да, — не стала спорить я. — Мне тревожно за Дитера.

— Мы обязательно его найдем, — пообещал Фа Дэ-Мин. — К тому же он василиск, мало кто сможет противостоять его смертоносному взгляду.

«Черные всадники смогли», — подумалось мне, а вслух сказала:

— Его могут удерживать с помощью магии. Но, не зная ее природу, я не могу придумать, как противостоять этому.

— Понимаю. — В голосе капитана послышалось сочувствие. — На моей родине почитают волшебство и бережно обращаются с сакральным знанием. Фактически им могут пользоваться только мудрецы со священного плато Ленг да еще Оракул.

Я вздрогнула, и показалось, что дочка толкнула изнутри. Неосознанно прижав к животу ладонь, я опустила лицо и едва сдержала порыв расплакаться.

— Понимаю, иногда опускаются руки, — продолжил говорить капитан, слегка погладив меня по плечу. — Кажется, что рушится весь мир. Знаю, о чем говорю. Я сам был на краю гибели, но ведь и со мной произошло чудо. Помнишь, Мар-Тин, как ты привез меня в замок своего брата? Тогда мне снился сон. Я умирал, но к моей постели пришла прекрасная девушка. Она ухаживала за мной и обрабатывала мои раны. У нее были рыжие, как солнце, волосы, и зеленые, как трава, глаза. И она так походила на тебя, Мар-Тин.

Я снова вздрогнула и будто вернулась в реальность, вдруг осознав, что ладонь капитана по-прежнему гладит меня, а сам он приблизился, и теперь его лицо — молодое и серьезное, со сдвинутыми бровями, — очутилось прямо передо мной.

— Там, на озере, — капитан качнул подбородком, — растут кувшинки. Должно быть, ты видел их, когда купался этим вечером.

— Не помню, — пролепетала я в замешательстве. — Уже темнеет, и…

— И они сложили лепестки и спрятались до следующего утра, — закончил за меня капитан Фа. — Глядя на них, кто бы подумал, что среди этой неприглядной ряски прячется чудесный цветок? Так и ты…

— Я?

Наши взгляды встретились. Мой — озадаченный, его — лихорадочно блестящий.

— С тех пор как мы встретились, — срываясь, проговорил капитан, — как я увидел тебя… все будто в тумане! — Он глубоко вздохнул, зажмурился и помотал головой. — Это похоже на наваждение. Я не могу ни о чем больше думать, Мар-Тин! Когда вижу тебя — вижу перед собой не только молодого бойца, который умело играл в «пьяную» катарангу и спас меня от тварей из Туманного лога. Я вижу… кого-то еще. — Между его бровями пролегла страдальческая складка. — Словно передо мною бутон, спрятанный в ряске. Но я знаю, что этот бутон на самом деле — прекраснейший цветок…

— Капитан Фа, — подала я голос и попыталась отстраниться. — Я, пожалуй…

— Не уходи! — Он вцепился в мою руку и подался навстречу. — Умоляю тебя, Мар-Тин! Мне не будет покоя, пока не узнаю! — Он вздохнул полной грудью, будто собираясь с силами, и выпалил: — Кто на самом деле скрывается под видом альтарского лейтенанта?

Эти слова подействовали как холодный душ. Испуг сменился замешательством, замешательство — жалостью. Я видела в глазах капитана мятущийся огонь, он пожирал альтарца изнутри, мучил его, не давал покоя. Я не могла сказать ему правду, но и промолчать не могла.

— Обычный человек, капитан Фа. Из плоти и крови, такой же, как вы.

— Человек, — эхом повторил Фа Дэ-Мин. — Но что за человек? Почему мне кажется знакомым твое лицо? Почему та девушка, которую разыскивает кентарийская стража, так похожа на тебя? — Он крепче сжал мою руку, лицо исказила страдальческая гримаса. — Я хочу знать… Хочу знать, кого… люблю!

Воздух уплотнился и забил мне легкие. Я приоткрыла рот, хватая губами туманную взвесь, перед глазами все поплыло.

«Люблю, люблю…»

Эхо покатилось над холмами. Я слышала эти слова от моего Дитера, тогда мы были счастливы, и звезды над головой сияли, как россыпь бриллиантов, и луна качалась поплавком, а его поцелуи были сладкими и пьянящими. Теперь же звезды кололи, как крохотные иголочки, их свет был холодным и насмешливым. Луна подмигивала белым глазом, точно спрашивая: «И что ты ответишь? Что сделаешь теперь?»

Я наконец отстранилась и провела ладонью по лбу. Кожа была влажная — не то от тумана, не то от пота.

— Вы… что?

— Люблю, — хрипло повторил капитан Фа. Он весь дрожал, сжимал и сжимал кулаки. — И мучаюсь, не зная, кого полюбил: юношу или прекраснейшую из женщин? Все эти невыносимо душные дни и долгие ночи я думаю о тебе и сгораю в лихорадке. Скажи мне, прошу! Умоляю! Сжалься! — Его голос начал срываться, губы пересохли, глаза пылали отчаянием. — Ведь если… если ты окажешься девушкой… я буду самым счастливым мужчиной на свете! Но если окажется, что ты… что я… что я полюбил бойца… мне останется одно!

Он вскочил и выхватил из ножен кинжал. Лезвие блеснуло в сумерках, я вскрикнула и тоже подскочила на ноги.

— Капитан Фа!

— Я не переживу позора! — проговорил он и приставил острие к собственному горлу. — Мой отец не переживет этого! Моя мать… о, никто не узнает, как запятнал себя несчастный Фа Дэ-Мин! Пусть лучше он умрет бесславно и быстро, чем признается, что полюбил мужчину!

Он стиснул зубы и зажмурился.

— Не нужно! — Я бросилась вперед.

Острие прокололо кожу. По шее покатились капли крови, и капитан покачнулся.