Минут пять мы прыгали по балкам, а Эхна Намеш порхала вокруг нас, как огромная бабочка с чёрным телом и белыми крыльями.

Ещё бросок вязки. Я подтянулся к краю и увидел, что выше балок нет. Конец пути. Мы на крыше Ветролома Моваха.

Здесь дул такой сильный и холодный ветер, что меня пробрало даже сквозь доспехи. А Эхна Намеш закувыркалась в воздухе, её крылья задрожали и рассыпались в белую исчезающую пыль. Девушка ловко перевернулась и приземлилась на ноги.

В слабом свете зари я увидел Ветролом Моваха во всей его величине. Мы словно стояли на плоской крыше чёрного небоскрёба. Так как каждый ветролом становился тоньше к вершине, то крыша оказалась не слишком широкой, но вытянутой в длину. Широкий конец указывал в центр Дивии, скрытый туманом, а тонкий — во внешний мир. Гладкие стены ветролома, изгибаясь, уходили вниз, в тёмно-синий утренний туман, накрывавший город. Далеко от нас торчала из тумана крыша другого ветролома. Его вершина уже алела треугольником света — утреннее солнце.

Кстати, стало хорошо видно, что ветролом — это не сплошная стена. Он состоял из множества гладких частей, между которыми имелись значительные зазоры в несколько метров, сквозь которые и проходил свет внутрь ветролома. Впечатление монолитности конструкции создавалось только на расстоянии.

Подозрительный акраб заметили сразу.

Он покачивался метрах в ста от дырки, из которой мы вылезли. Внешний вид этого экипажа резко отличался от тех, что летали в Дивии. Он непропорционально высокий, как башня. На нём нет флагов и длинных пафосных надписей металлическими иероглифами. И он был каменным. Камень использовался в дивианских акрабах, но только в самых дешёвых, да и то в ограниченном количестве. Обычно акрабы Дивии создавались из дерева, тканей и железа. Полностью каменный акраб — новинка для меня.

Между фундаментом этой башни и поверхностью ветролома просвет в пару метров. Башня медленно покачивалась под напором ветра. Только это и выдавало, что сие сооружение именно акраб, а не просто башня. На плоской крыше башни стояло пять-шесть человек, вооружённых длинными луками. Такое оружие я впервые увидел в Дивии.

В нижней части башни светился красный прямоугольник — вход внутрь. Свет давали не синеватые лампы, какие применялись в дивианских экипажах, а обычные факела, воткнутые в каменные стены.

У входа суетились люди, замотанные в тряпки, словно слуги, но лица их открыты. Черты лиц несвойственны дивианцам: глаза не узкие, но раскосые, но не так сильно, как у азиатов, носы плоские и широкие. Все коротко стрижены.

Эти люди спешно клали круглые деревянные крышки на огромные, ростом с человека, кувшины и обматывали их верёвками. Похожие кувшины я видел в бандитском кабаке, куда меня привёл Раккир на встречу с ворами граней.

Один закрытый и завязанный кувшин положили набок и закатили внутрь акраба по деревянным сходням.

В работе низким помогали четыре прирождённых жителя Дивии, те самые сборщики грибной муки. Их легко отличить не только по лицам и разрезу глаз, но и по одежде и поясам, увешанным коробочками и шкатулками.

Увидев нас, прирождённые жители молча бросили кувшин и побежали врассыпную. Из кувшина высыпалась белая пыль, которую моментально унёс ветер.

Низкие закричали на незнакомом языке, совершенно не похожем на язык Служанки из дома родителей Самирана.

Из внутренностей акраба выбежала толпа в человек сорок, не меньше. Они несли деревянные прямоугольные щиты с металлической окантовкой. В Дивии щиты тоже редко использовались. Я видел их всего у нескольких стражников.

Выстроив стену из щитов, низкие окружили каменный акраб и выставили длинные копья. Лучники на башне натянули тетиву и выпустили стрелы в небо. Описав дугу, стрелы ударили по крыше вокруг нас. То ли это было предупреждение, то ли пристрелка с учётом сильного ветра.

Маджа Патунга жестами приказала нам рассредоточиться, а мне сделала знак, будто спрыскивала воду с пальцев. На языке жестов воинов Дивии это значило: «Давай озарение».

Я сложил стопкой узоры «Живой Молнии» и осенил ею всех товарищей.

Новая порция стрел ударила вокруг нас, высекая из крыши ветролома искры. Одна стрела попала в меня, оставив на наплечнике вмятину и царапину.

Маджа Патунга дала последнее наставление — направила на стену из щитов указательный палец и покрутила им, что значило: каждый действует как хочет.

Инар Сарит первым вырвался вперёд и пропал из вида. Появился сразу у линии обороны низких и нанёс горизонтальный удар топором. Щиты сразу трёх низких треснули, а Инар крутанулся ещё раз, перерубая древки направленных на него копий.

Тут к нему подоспела Маджа Патунга со своим тяжёлым копьём. Не обращая внимания на вражеские копья, которые безрезультатно тыкались в её мощное тело, нанесла тычок своим копьём, пробивая и щиты, и тела тех, кто за ними укрывался.

Отвела копьё назад и ткнула ещё несколько раз.

Толстые щиты ломались, как фанера под ударами лома. А нанизанные на копьё низкие воины орали и дёргались, разбрызгивая кровь, которую ветер подхватывал и размазывал по стенам каменного акраба.

Эхна Намеш не отставала. Размахивая мочи-кой, она врубилась в правый фланг низких. Её оружие оказалось не таким эффектным, как тяжёлое копьё или сарит-топор, но не менее результативным. Низкие воины падали с переломанными руками и позвоночниками, но, даже умирая, пытались уколоть глухонемую девушку. Их копья вспороли чёрную защитную обмотку на незащищённых доспехами частях её тела, но не нанесли особого ущерба. Даже кровь не пошла.

Эхна в одиночку почти смяла весь правый фланг защиты. Как я понял, левый фланг отдан мне.

* * *

Я решил не рубиться в рукопашной, а вызвал мерцающий «Удар Молнии». Наклонил росчерки молнии так, чтобы они попали в незащищённые спины низких.

Синие нити электричества врезались в ряды противника. Некоторых подбросило в воздух, других молния прожгла насквозь, а одного вертикально разрезала напополам.

Мне нельзя было отводить взгляд от этой электрической мясорубки, иначе молнии начнут бить куда попало. Но отметил в себе ещё одну новую черту: мне не жалко низких!

Вероятно, всеобщее презрительное к ним отношение сказалось на моём восприятии. Но факт — я не пожалел ни одного из тех, кого убили и покалечили мои молнии.

Наоборот — ожесточённое сопротивление низких возбудило против них что-то вроде злости. Ведь ясно же, что их копья для нас — спички, стрелы — зубочистки. Зачем они сопротивлялись?

И тут я понял — зачем.

Каменная башня акраба качнулась, как лодка, из которой кто-то выпрыгнул. Факела на короткое время затмило что-то большое и тёмное. Потом раздался громкий рык. Защищавшие акраб низкие разбежались, многие даже побросали щиты.