В Париже в «OB-West» начальник штаба Рундштедта генерал-майор Блюментрит позвонил Шпейделю в штаб Роммеля. Он произнес только одну фразу, которая была точно записана в военном журнале группы армий «В». OKW, – сказал Блюментрит, – дает согласие на использование 12-й дивизии СС и «Панцер Лер». Было три сорок дня. Оба генерала понимали, что было слишком поздно. Гитлер и его генералы решали вопрос в течение десяти часов. Ни одна из дивизий не могла достигнуть побережья в этот день. 12-я дивизия могла подойти не раньше утра 7 июня, а «Панцер Лер», потрепанная после бесконечных бомбардировок, могла достигнуть берега только к исходу дня. Единственной танковой дивизией, которая могла помешать успешной высадке союзников, была 21-я дивизия.

Около шести вечера «хорьх» Роммеля въехал в Реймс. Из штаба гарнизона Ланг соединился с Ла-Рош-Гийоном. Роммель говорил пятнадцать минут со своим начальником штаба. Когда он вышел на улицу, Ланг понял, что новости были неутешительные. Сначала они ехали в полном молчании. Через некоторое время Роммель с горечью произнес: «Мой друг-противник Монтгомери». Чуть позже добавил: «Бог мой! Если 21-я сможет это сделать, мы справимся с ними в течение трех дней».

Севернее Кана Брониковски дал приказ атаковать. Он послал 35 танков под командованием капитана Вильгельма фон Готберга вперед на высоты у населенного пункта Перьер, лежащего в 4 милях от берега. Сам Брониковски с 25 танками намеревался выйти к окрестностям Бьевилля, расположенного в 2 милях. Командир 21-й дивизии генерал Эдгар Фехтингер и командир 84-го корпуса генерал Маркс приехали наблюдать за действиями танков. Маркс подошел к Брониковски.

– Оппелн, – сказал он, – судьба Германии зависит от тебя. Если ты не скинешь британцев в море, войну мы проиграли!

Брониковски вскинул руку вверх и произнес:

– Генерал, я сделаю все, что могу.

Когда танки, рассыпавшись веером по полю, двинулись вперед, Брониковски остановил командир 716-й дивизии генерал-майор Вильгельм Рихтер. Брониковски увидел, что Рихтер был «убит горем». Когда он обратился к Брониковски, в глазах у него стояли слезы.

– Мои части разбиты. Дивизии больше нет. Брониковски спросил:

– Что мне делать? Чем мы можем помочь? – Он достал карту и протянул ее Рихтеру.

– Где ваши позиции, – спросил Брониковски, – вы можете показать?

Рихтер покачал головой.

– Я не знаю, – сказал он. – Я не знаю…

Роммель повернулся к Лангу и сказал:

– Надеюсь, что союзники сейчас не высаживаются где-нибудь на побережье Средиземного моря. – Потом фельдмаршал, помолчав, задумчиво произнес: – Знаешь, Ланг, если бы я командовал сейчас силами союзников, то смог бы закончить войну за две недели.

Роммель снова уставился на дорогу. Ланг смотрел на него, такого несчастного, не в силах ему помочь. «Хорьх» на максимальных оборотах двигателя мчался вперед.

Танки под командой Брониковски были у высот деревни Бьевилль. До этого Брониковски противника не встретил. Когда его первые танки достигли вершины холма, где-то вдалеке раздались пушечные выстрелы. Полковник не мог понять, нарвался он на британские танки или стреляли противотанковые пушки. Ему показалось, что стреляло не меньше полудюжины орудий. Внезапно головной танк взорвался, не сделав ни одного выстрела. Два других танка начали вести огонь. Но их стрельба не имела эффекта. Брониковски начал понимать почему: он был окружен артиллерией противника, который удачно расположил свои орудия. Один за другим противник поражал танки Брониковски. Менее чем за пятнадцать минут было подбито 6 танков. Такой эффективной стрельбы Брониковски еще не видел. Ему ничего не оставалось, как отдать приказ отходить.

Рядовой Вальтер Хермес никак не мог понять, где же танки. Передовая рота 192-го полка, в составе которой он ехал, уже достигла морского побережья у Люк-сюр-Мер, но никаких следов танков не обнаружила. Не было видно и британцев, что расстроило Хермеса. Но зато был хорошо виден флот союзников. Справа и слева от Хермеса к берегу и от берега двигались сотни десантных лодок и разных судов. В миле от берега стояли боевые корабли разного типа.

– Красота, – сказал Хермес, обращаясь к своему другу Шарду, – как на параде.

Они растянулись на траве и достали сигареты. Для них все было спокойно. Никаких приказов им не отдавали.

Британские артиллеристы с высот около Перьера уже были готовы встретить контратаку немцев. 35 танков под командованием капитана Вильгельма фон Готберга были остановлены до того, как смогли приблизиться на дальность прямого выстрела. В течение нескольких минут Готберг потерял 10 танков. Промедление с отдачей приказа и потеря времени на обход Кана позволили британским подразделениям оборудовать позиции на господствующих высотах. Готберг развернул оставшиеся танки и привел их на опушку леса рядом с деревней Лебиссе. Там он приказал экипажам не покидать машины, находясь в положении «по-боевому». Он был уверен, что в течение ближайших нескольких часов британские части пойдут на Кан.

Время шло, а атаки все не было. В начале десятого Готберг увидел фантастическую картину. Вдалеке на фоне заходящего солнца появились приближающиеся к берегу самолеты, которые тащили планеры. Они шли строем, и было их очень много. Потом Готберг увидел, как планеры стали отделяться от самолетов и снижаться, чтобы приземлиться вне поля зрения Готберга ближе к берегу. Готберг злобно выругался.

В Бьевилле Брониковски тоже сидел в своем танке в положении «по-боевому». Его танки стояли вдоль дороги, и он видел, как «по дороге от берега в направлении Кана шли под командой офицеров немецкие подразделения в 20–30 человек». Брониковски не мог понять, почему британцы не атакуют. Ему казалось, что «Кан и его окрестности можно захватить за несколько часов».[40]В конце отступающих колонн Брониковски увидел сержанта, обнимавшего двух крупных немецких санитарок. Они были «пьяны, как свиньи; лица грязные, их шатало из стороны в сторону». Не обращая ни на кого внимания, они пели «Deutschland über Alles».[41]Брониковски смотрел на них, пока они не скрылись из вида. «Война закончена», – громко сказал он.

«Хорьх» Роммеля добрался до Ла-Рош-Гийона, тихо проехал мимо прижавшихся друг к другу по обе стороны улицы небольших домов и свернул к замку. Миновав шестнадцать подстриженных липовых деревьев, машина въехала во двор. Ланг выскочил из машины на ходу и кинулся в штаб, чтобы предупредить генерал-майора Шпейделя о возвращении фельдмаршала. В коридоре он услышал пение, доносившееся из кабинета начальника штаба. Звучала мелодия из музыкальной драмы Вагнера. Голос усилился, когда дверь кабинета открылась и появился Шпейдель.