– А вы из какого города?

По работе мне часто приходится болтать с людьми о том о сем, поэтому мне легко определить, когда человеку действительно что-то интересно, а когда он спрашивает исключительно из вежливости.

– Из Балтимора, – вежливо ответил я перед тем, как вернуться к интересующей меня теме. – Так как же нам пройти?

– Балтимор? Ну и как там нынче погода?

– Отличная. Нам нужно обойти или как?

– А что там насчет Baltimore Orioles?

– Ну да, ну да, – согласился я, стараясь замять тему как можно деликатнее. Я не имел ни малейшего представления о том, что там происходит с этой бейсбольной командой, и не имел никакого желания обсуждать.

После долгой паузы сотрудник словно вдруг что-то вспомнил.

– Слушайте, а у меня есть пара проходных билетов на премьеру, вы не хотите пойти?

Я вздохнул.

– Нам правда хотелось бы дойти до того театра с отпечатками ног звезд в цементе. Когда начинается премьера?

Мой тон ясно давал понять, что, если сеанс не начнется в ближайшие пять минут, ждать мы не будем.

– Фильм начнется примерно через пять минут, – проговорил молодой человек.

– Ясно.

– Там бесплатно дают попкорн и содовую. По этим билетам вы сможете пройти в следующий зал, где после показа будет вечеринка, там будет бесплатная еда и напитки, и, может быть, вам даже повезет встретить кого-нибудь из сыгравших в фильме звезд! А еще вы получите бесплатную футболку.

Ну кто же сможет отказаться от бесплатной футболки? Спустя несколько минут мы с Сюзан уже сидели на верхнем балконе театра «Эль-Капитан» и смотрели мировую премьеру фильма про динозавров, а я в это время раздумывал о собственном связанном с динозаврами кризисе. Стечение обстоятельств было, конечно, и странным, и удачным одновременно, и в недрах моего сознания копошилась мысль о том, что случившееся было неким знаком: может быть, мне стоит делать трехмерную игру – как графика в фильме. А может быть, уроком мне должен был послужить мирный сюжет фильма: в таком случае мне стоит вернуться к одному из ранних прототипов игры, где схваткам уделялось мало внимания. В DinoCraft мне очень нравилась часть игры, связанная с маленькими детенышами, которые повсюду бегали за взрослыми. Возможно, основным мотивом игры стоило сделать это ощущение помощи растущему поколению. С другой стороны, все это могло означать и то, что в стратегической игре все же нельзя запечатлеть суть динозавров.

Но прежде чем я смог разобраться, что же символизировали все эти странные совпадения, с нами случились кое-что еще более необъяснимое. После посвященной премьере вечеринки, которая ничуть не обманула наших ожиданий, мы наконец выбрались на улицу и отправились к своей первоначальной цели – Китайскому театру Граумана. Как и следует из названия, это знаковое для Голливуда здание, построенное в 1927 году, представляет собой красивый, но не самый скромный с виду храм псевдоазиатского китча. Вырезанные из камня четырехугольные башни стоят по обе стороны внутреннего двора, который простирается внутрь, удаляясь от улицы, а потом переходит в трехэтажную красную пагоду. Вход в нее охраняют каменные львы, и все здание усыпано декоративными изображениями драконов. Если бы такое здание было построено сейчас, публика наверняка оценила бы его в диапазоне от безвкусицы до оскорбления общественного вкуса, но так как это остаток Золотой эпохи Голливуда, театр, к счастью, все еще открыт для всех желающих.

За годы своего существования в Китайском театре прошли премьеры сотен блокбастеров, от «Волшебника страны Оз» до «Звездных войн», но главная достопримечательность сооружения – его внутренний двор. Согласно легенде, то ли знаменитая актриса, то ли один из основателей театра во время строительства случайно наступил в невысохший цемент – так и появилась идея увековечить отпечатки следов и рук икон киноиндустрии у входа в здание. Этой традиции уже больше века, и за это время чести удостоились менее 250 человек. Есть мнение, что этот скромный цементный блок – самая престижная награда Голливуда. На многих из них красуются небольшие послания с благодарностями источникам вдохновения, некоторые актеры оставили в цементе отпечатки легендарных предметов: тут и сигара Гаучо Маркса, и волшебная палочка Дэниэла Редклиффа из серии фильмов про Гарри Поттера.

Как только мы с Сюзан перешагнули через порог, чтобы взглянуть на эту застывшую в цементе историю кино, я взглянул себе под ноги. «Дорогой Сид, – было написано на тротуаре, – я желаю тебе успеха».

Я уже второй раз за день усомнился в своем здравом уме, но слова были вполне реальны. Некая женщина по имени Норма Толмадж написала мне послание из далекого мая 1927 года. И она была не одинока: Мэри Пикфорд и Сесил Демилль тоже написали «Привет Сиду!» по обе стороны блока с сообщением Нормы, сверху Дуглас Фэйрбанкс пожелал мне удачи. Напротив них Биби Даниелс даже назвала меня «нашим королем среди артистов», а Барбара Стэнвик без обиняков признавалась мне в любви. Казалось, весь двор расписан добрыми словами в мой адрес.

Благодаря историческим брошюрам мы довольно быстро выяснили, что Китайский театр Граумана был построен человеком по имени Сид Грауман – предпринимателем и близким другом всех звезд раннего Голливуда. На свете не так уж много людей с именем Сид, и я уверен, что Грауман не был бы против, если бы узнал, что часть признания досталась мне.

Кларк Гейбл называл меня потрясающим парнем, а Рой Роджерс и его конь Триггер желали мне множества счастливых приключений. Хамфри Богарт написал: «Да не умрешь ты никогда, пока я сам тебя не прикончу», а Джон Уэйн признавался: «Мне не хватает слов». Джимми Стюарт, Боб Хоуп, Фред Астер, Джинджер Роджерс и множество других называли меня по имени, и их подбодряющие реплики я воспринял так, будто все они были обращены ко мне.

Большую часть тех выходных я провел в попытках примириться с неизбежной потерей моей горячо любимой игры про динозавров, и эпизод с мотивирующими сообщениями в этом отношении ничего не изменил. По возвращении в Балтимор мне нужно было свернуть проект и принять разочарование команды, издателя и – что хуже всего – фанатов моих игр. Все это сулило мало приятного. Но в тот момент, когда я выходил из Китайского театра Граумана на яркое калифорнийское солнце, я вдруг почувствовал, что все будет хорошо. Если индустрия пережила всех людей, запечатленных в этом дворе, не растеряв своего творческого потенциала, то она уж точно переживет один-единственный проект. Время неуклонно шагает вперед, и за горизонтом нас всегда ждут новые крутые идеи и интересные приключения.

Мой коллега Джейк Соломон однажды спросил меня прямо в лоб: «Какое у тебя самое постыдное удовольствие?» Тут нелишним будет уточнить, что сделал он это на сцене, перед несколькими сотнями людей, а это обычно не самое лучшее место, чтобы облегчить себе душу. К счастью, мне не потребовалось много времени, чтобы придумать ответ.