Он окончательно сбил ее с толку.

— А он тут при чем? Ты говорил, он умер, когда ты был мальчиком, и тебе тяжело пришлось.

Она увидела, что Рейли морщится, как от боли. Еще в прошлый раз, дома, она поняла, что вступает на запретную территорию, но упрямо договорила.

— Что это было?

— Он застрелился. Без всяких причин.

В груди у Тесс медленно таял холодный ком. Она успела вообразить гораздо худшее.

— Как — без причин? Причина всегда есть.

Рейли мрачно покачал головой.

— В том-то и дело, что не было. То есть никакой разумной причины. Не заметно было, чтобы он был особенно мрачен или уныл. Мы уже потом узнали, что он был болен, страдал от депрессии, но для нее не было оснований. У него была хорошая работа, денег хватало, жена его любила. По всем внешним признакам, он отлично жил. Но это не помешало ему застрелиться.

Тесс склонилась к нему.

— Это болезнь, Шон. Физиологическое состояние, нарушение химического равновесия — называй как хочешь. Ты же сам сказал: он был болен.

— Знаю. Но еще знаю, что это в генах. Один шанс из четырех, что передалось и мне.

— И три из четырех, что нет.

Она ободряюще улыбнулась поникшему Рейли.

— Он лечился?

— Нет. Это было еще до того, как «прозак» распространился наравне с аспирином.

Она помолчала, задумавшись.

— А ты проверялся?

— Проходил положенные по службе психические обследования.

— И?..

— Они ничего не находят.

— Ну вот, — кивнула она, — и я тоже не вижу.

— Не видишь?

— У тебя в глазах, — мягко заговорила она, — я видела что-то далекое, что отгораживает тебя, удерживает. Сперва подумала, может, это твой образ агента: сильный, немногословный мужчина со значком… С тобой этого не случится.

Ее взгляд излучал уверенность и надежду.

— А если?.. Я это пережил, я видел, что происходило с мамой. Не хочу подвергать такому тебя и тех, кто мне небезразличен.

— И ты решил отгородиться от всего мира? Брось, Шон. Это все равно, что сказать, будто нам нельзя быть вместе потому, что твой отец умер, скажем, от рака. Неизвестно, что с нами будет. Все мы просто живем и надеемся на лучшее.

— Не все просыпаются однажды утром и решают с помощью пули уйти из этого мира. Я иногда узнаю его в себе. Он сделал это, когда был немногим старше, чем я сейчас. Иной раз гляжу в зеркало, вижу: его взгляд, осанка… Я боюсь этого.

Она, не скрывая досады, помотала головой.

— Ты ведь говорил, ваш священник помог тебе выкарабкаться.

Он рассеяно кивнул.

— Отец не был верующим. Он начисто разрушил свою веру вопросами, а мама — она во всем шла за ним, и ее не особенно интересовала религия. После его смерти я замкнулся в себе. Не мог понять, почему он это сделал, почему мы ничего не заметили, почему не смогли остановить его. Мама совсем сломалась. Она все больше и больше времени проводила с нашим священником, а потом он и со мной стал общаться. Помог мне понять, почему никого из нас нельзя винить, показал другую сторону жизни. Церковь стала мне прибежищем, и я никогда этого не забуду.

Заметно было, как Тесс внутренне собралась и заговорила с новым воодушевлением:

— Я благодарна за заботу и предупреждение, это очень благородно с твоей стороны, но меня это нисколько не пугает. Ты хотел, чтобы я знала? Ну вот, теперь я знаю. Но, по-моему, дальше так нельзя, не позволяй, чтобы то, чего не случилось, разрушило твою жизнь. Не хватало только, чтобы несчастье повторилось, потому что ты его себе напророчил. Ты — не он, понятно? Просто забудь об этом, живи собственной жизнью, а если не получается, значит, в жизни надо что-то основательно менять. Ты одинок, а это уже само по себе не хорошо, и, видит Бог, ты выбрал не самое веселое занятие.

— Это моя работа.

— Может, пора устроить себе отпуск и заняться чем-то другим?

Улыбка появилась снова, своевременная и долгожданная.

— Например, заткнуться и поцеловать меня.

Рейли благодарно взглянул на нее. Она старается наполнить его жизнь смыслом, вселить в него оптимизм, а ведь они едва знакомы. Рядом с ней у него появилось давно забытое ощущение, что он жив, и вокруг целый мир. Он наклонился и крепко прижал ее к себе.

Когда две фигуры на экране сблизились, голубоватое инфракрасное изображение слилось в одно бесформенное пятно. Приглушенные голоса сменил шорох снимаемой одежды.

Де Анжелис держал в руках теплую чашку с кофе и равнодушно посматривал на экран. Их машина стояла на гребне над лощиной, где разбили лагерь Рейли и Тесс. В открытом багажном отделении бежевого «лэндкрузера» светились два экрана. Первый — лэп-топа, провод которого змеился к инфракрасной камере наблюдения фирмы «Райтеон», стоявшей на треножнике на выступе гряды. На соседнем треножнике помещался параболический направленный микрофон. Второй экран был подключен к маленькому переносному наладоннику, отмечающему положения маячка GPS, прилепленного ко дну дорожной сумки Тесс.

Монсеньор развернулся, чтобы окинуть взглядом темную лощину внизу. Все было налажено и шло как надо. Цель уже близка, и, если повезет, обогнать Венса будет нетрудно. Он все еще не знал, куда они направляются: лучше было бы установить микрофон прослушивания в салоне машины, но такой возможности не представилось. Не беда. Они приведут его, куда надо, и сами преподнесут свою находку.

С этим проблем не предвиделось.

Проблема в том, что с ними делать потом.

Де Анжелис бросил ленивый взгляд на экран и выплеснул в кусты остатки кофе.

Он не собирался мучиться бессонницей из-за таких мелочей.

Тесс проснулась, когда сквозь крышу палатки уже сочился утренний свет. Сонно протянула руку, но нащупала только пустую подстилку. Она была одна в спарке из двухспальных мешков. Она села, и вспомнив, что обнажена, стала искать торопливо сброшенную ночью одежду.

Выйдя наружу, Тесс удивилась, что солнце уже так высоко, и посмотрела на часы. Стрелки приближались к девяти, и солнце успело одолеть полпути к зениту по яркому и безоблачному синему небу. Оглядевшись, она увидела полуобнаженного Рейли, бреющегося у машины. Воду он нагрел, вставив провод кипятильника в гнездо прикуривателя.

Он оглянулся на Тесс и сказал:

— Кофе готов.

— Я влюбилась в этого вашего Ертургула, — промурлыкала она, принимая от него термос.

От аромата крепчайшего бархатно-черного кофе у нее закружилась голова.

— Умеют же люди путешествовать с удобствами.