– Кто говорит?

– Да люди говорят.

– А кто конкретно?

– Я и говорю конкретно – люди. Там один скажет, там другой. Слухи как мухи, отмахнешься, а все равно что-то осядет… Да и что тут такого, если человек на гитаре играет. Я вот на баяне могу…

– Поверь, нам и без твоего баяна не скучно, – сдерживая наползающую на губы усмешку, сказал Артем. – Но на обратном пути мы обязательно к тебе заедем…

– Да я с вами поеду… Сейчас за машиной схожу, и поедем. Дорогу вам заодно покажу…

Он скрылся из виду, и Артем завел двигатель, развернул джип в указанном направлении.

– Может, его подождем? – спросила Катя.

– Мне кажется, он тебе понравился, – стиснув зубы, произнес он.

– Ничего себе так вилладж-бой.

– Приятно быть «звездой»?

– А ты попробуй! – в ответ съязвила она.

– Эй-эй, хватит! – осадил их обоих Крякин. – Тут такое дело, а вы грызетесь!

– Какое дело?

– Тебе же сказали, этот Лесогоров песни сочиняет. Если он олигарх, то ему ничего не стоит звукозаписывающую студию устроить, тем более усадьба у него. Парки, конюшни…

– Нас к этим конюшням не подпустят, – покачал головой Артем.

Машина уже скатывалась к озеру, на дорогу, которую показал деревенский бой.

– Особенно если там Светлову держат, – добавила Катя.

– Говорят, он жену свою очень любил, – вспомнил Артем.

– А вы, мужики, все такие, одну любите, а с другими любитесь…

– Мы, мужики, такие, – не стал отрицать Артем.

– Ты тоже такой?

– Откуда я знаю? У меня нет жены, и она не умирала, откуда я знаю, как повел бы себя? Может, он и жену любил, и Машу…

– Может, и жену свою убил ради нее? – предположил Крякин.

В салоне установилась напряженная тишина. Что, если действительно жена Лесогорова умерла не своей смертью? Что, если он действительно похитил Машу Светлову? Если так, то он – страшный человек, а они едут к нему прямо в руки, без официальных полномочий, без оружия…

Солнце не обмануло: прошла ночь, и оно поднялось из-за горизонта и к полудню, растопив тучи, показалось во всей своей красе. И Лесогоров тоже не обманул – пришел к ней еще до наступления вечера. Маша озадаченно смотрела на него, удивляясь самой себе. Странное дело, но ей казалось, что с его появлением в доме стало светлей.

Но ей не понравился человек, с которым он пришел. Это был тот самый мужчина с иезуитскими глазами, который в свое время призывал ее покориться воле Ильи Степановича, а еще лучше – полюбить его. Помнится, его звали Дмитрий… Он стоял в сторонке и внимательно смотрел ей в глаза – как будто пытался уловить каждую ее мысль, эмоцию.

– Погода сегодня хорошая, – сказал Лесогоров. – Тучи разошлись, дождя нет, солнце, тепло…

– И что? – спросила она с чувством смутного беспокойства.

– Ты бы могла прокатиться на моей яхте по озеру. Тебе понравится.

– С тобой?

– Э-э… А ты, Маша, хочешь со мной? – сначала смутился, а потом обрадовался он.

С ним было бы спокойней, но из вредности она не хотела угождать ему.

– Мне все равно.

– Тогда я останусь на берегу.

– Ну что ж, тем лучше! – колко улыбнулась она. – Сколько у меня времени, чтобы собраться?

– Десять минут.

– Что за срочность?

– Яхта отходит точно по расписанию, – пошутил Дмитрий. – Нам нужно поспешить.

Маша неприязненно посмотрела на него?

– Он что, поплывет со мной:

– На яхте не плавают, на яхте ходят! – поправил ее Дмитрий, хотя обращалась она не к нему, а к Лесогорову.

– Я знаю, что плавает… – свысока усмехнулась она. – Поэтому я пойду. А вы поплывете… Хотя, если есть желание, можете пойти. Объяснить куда?

– Маша, ну не стоит расстраивать Дмитрия. Поверьте, он этого не заслужил…

– Вы все здесь этого заслужили!

Она повернулась к ним спиной и направилась в свою комнату переодеваться. В конце концов, не так уж это и плохо – морская, пардон, озерная прогулка.

* * *

Артема трудно было чем-то удивить, но владения Лесогорова произвели на него впечатление.

Ухоженный лес, просматриваемый вдоль и поперек, роскошная арка въездных ворот – явный новодел, но с точным попаданием под старину. Ворота кованые, через них хорошо просматривался архитектурно-парковый ансамбль, огромный двухэтажный дом с помпезным портиком и колоннадой – удачная копия богатой помещичьей усадьбы начала XIX века. Вид испортил вышедший навстречу охранник – короткая стрижка, тяжелое непроницаемое лицо, черный костюм, рация в руке.

– Проезд закрыт, – сказал он, настороженно рассматривая незваных визитеров.

– Да вижу, – невозмутимо улыбнулся Артем. – Но, может, хозяин примет нас. Мы из милиции.

– Ордер есть?

– Какой ордер? Ордера давно уже не выписывают. Сейчас в ходу постановления – арест, обыск… Да нам это и не нужно…

– Удостоверение предъяви! – с недовольным видом потребовал охранник.

Артем показал ему свои «корочки», чтобы не усложнять работу его мысли, вслух продекларировал свое звание-фамилию-должность.

– Какой отдел?!

– Отдел особых расследований. На особом положении работаем. Про чрезвычайные тройки слышал? Так и у нас: следствие и суд – все в одном флаконе. Выявили виновного, вынесли приговор и тут же привели его в исполнение – или через расстрел, или через повешение. Кто чистосердечно признался в своем преступлении – скидка, с вертолета и без парашюта. И полное отпущение грехов тем, кто признался в чужом преступлении…

Охранник смотрел на Артема, как андроид, чей мультипроцессор завис от информационной перегрузки.

– Какое чужое преступление? – наконец отозвался он.

– А что, господин Лесогоров содержит гражданку Светлову под арестом на законном основании?

– Какая Светлова?! Ты что такое говоришь?

– С тобой мне говорить не о чем. Ты Лесогорову скажи, что к нему из милиции пришли.

– Да я-то скажу…

Охранник отошел в сторонку, связался с кем-то по рации. Скоро к воротам со стороны дома подъехал черный джип, из которого вышел и направился к незваным гостям плотного сложения приземистый мужчина лет сорока пяти. Глубокие залысины, массивный выпирающий лоб, маленькие глазки, крупный кривой нос, широкий волевой подбородок.

– Начальник охраны Скорняк, – глубоким басовитым голосом представился он.